Михаил Байтальский - Тетради для внуков

Остальные же, простые смертные, никогда не читавшие ни одного слова из сатанинских чернокнижных писаний, и не должны прикасаться к ним никогда, ибо соблазн неминуем. С них достаточно вольного, в двух-трех фразах, пересказа дьявольской сущности проклятого уклона, а то и одной наружной наклейки "Яд" с тремя косточками. Прежде, чем произнести само имя Троцкого, верующий должен перекреститься на икону.

Ненавидя Троцкого, Сталин всюду видел его зловредную руку. Убитого, лежавшего с раскроенным черепом, он все еще продолжал опасаться и проклинать его. Обуянный манией величия, он преувеличивал и роль побежденной им личности, приписывая ей целую школу. Этим возвеличивалась его, Сталина, победа. Он сам создал некий культ Троцкого – культ наизнанку, со знаком минус: ведь, чтобы прослыть в веках Давидом, ему надо было изобразить своего противника Голиафом. Голиафом, вышедшим на бой с ленинизмом в сопровождении целой армии филистимлян. И он один – он, современный Давид марксизма! – спас нас от страшного великана. А затем, как водится, запел псалмы. Только не господу богу, а самому себе.

Не беспокоюсь я о том, к какому разряду филистимлян причислите вы меня. Но и умирая, буду думать об одном: сумел ли я убедить вас, что лучшей гарантией от повторения ошибок прошлого является полное знание его?

Эта глава будет говорить не о жизни моей и моих друзей, а о книгах, которые нас заставляли читать. И о других книгах, которые у нас отняли. Иными словами, о том, как новый Давид сочинял свои псалмы.

По данным Всесоюзной книжной палаты, за годы 1917–1948, сочинения Ленина были изданы в виде 4400 книг общим тиражом 174 миллиона экземпляров. Справка напечатана в "Новом мире" за 1949 год, № 1. Я читал ее, сидя на своей койке в круглом бараке подмосковной шарашки, который, если помните, мы называли юртой. А теперь перечитал ее вновь.

Справка озаглавлена "Сокровищница ленинизма". В ней указан и тираж сочинений Сталина за тот же период: 7219 книг, общим тиражом 525 миллионов экземпляров. Никогда не подозревал, что Сталин написал чуть не вдвое больше книг, чем Ленин! Но поверим статистике, она знает, что делает. Каждое название, если даже это брошюра в двадцать страничек, считается книгой. Далеко не во всех странах принят такой метод учета, но не будем спорить. Этот метод дает возможность назвать пятикратно изданную брошюрку с двухстраничной речью Сталина на 19-м съезде пятью его книгами, и на этом основании объявить, что по изданию книг мы давно держим мировое первенство.

Учитывая время составления справки, мы легко поймем, почему период 1917–1923 гг., когда тиражи сочинений Сталина приближались к нулю, не отделен от последующих лет, когда они перешли за полмиллиарда.

Итак, за 24 года, прошедших после смерти Ленина, тиражи книг Сталина втрое превзошли тиражи ленинских книг – 525 миллионов против 174. Таков сплав, из которого отлита сталинская сокровищница ленинизма. Кроме книг самого Сталина, с каждым днем ширился поток трудов, популяризирующих его личность, его теоретические открытия и его проникновение во все отрасли знания. Его биография, под редакцией Поспелова, Митина и прочих столпов теории, звавшейся теорией Маркса – Ленина – Сталина, была издана тиражом в семь миллионов экземпляров! Его роль в биологии определил академик Опарин, установивший, что он является основоположником мичуринской науки. Его место в военном деле уточнил Ворошилов, открывший нам: "Сталинская военная наука, базирующаяся на правильном понимании законов общественного развития, родилась вместе с приходом к власти рабочего класса". Слушайте, слушайте! "Вместе с приходом к власти рабочего класса", т. е. в октябре 1917 года. А где был в то время Ленин? Обычно авторы, писавшие в сталинские времена, для приличия говорили о "ленинско-сталинской науке". Ворошилов с солдатской прямотой отказался от реверансов.

Его открытие опубликовано в номере "Правды от 21 декабря 1949 года, самом толстом за многие десятилетия, двенадцатистраничном номере, целиком посвященном дню рождения Сталина, его семидесятилетию. В тот день и начал литься "Поток приветствий". Казалось, вершина низкопоклонства уже достигнута – ан нет! В связи с выступлением Сталина по вопросам языкознания (он и тут специалист!) началась такая вакханалия угодничества, что и описать невозможно. Его статью иначе не называли, как "гениальные труды товарища Сталина по вопросам языкознания".

Трудно рассказать пристойными словами, что творилось в те годы, особенно после войны, на газетных полосах. Имя Сталина со всеми прилагательными, предписанными новейшим коммунистическим этикетом, повторялось в каждой статье, о чем бы ни шла в ней речь, десять, пятнадцать, двадцать раз – глядя по усердию автора. Человеку, мало-мальски помнившему ленинские годы, становилось муторно. Он молча перелистывал и читал дальше. Но и дальше шла такая же поклонная статья другого автора. Расчет был правильный: капать в мозги читателя густо, часто, безостановочно и бесконечно. И мы видели: Володю Раменского удалось обработать. И миллионы славных, неглупых, способных и хороших по натуре мальчиков и девочек – тоже.

Неиспорченный человек склонен верить другому, и это прекрасно. Особенно склонна к этому молодежь. Страшнейшее последствие сталинизма – рождение всеобщего взаимного недоверия, с одной стороны, и неверия молодежи в красивые слова старших – с другой. Пытаться вытравить это неверие путем сокрытия, умалчивания и увиливания – смешно и безнадежно. Верующие разуверились. Не веру надо воскрешать, а отвечать на вопросы молодежи, чтобы вера, более уже невозможная, превратилась в знание.

Однако, если взыскующие знания захотят поближе рассмотреть машину обмана, они обнаружат, что это не так просто.

Зайдем в любой букинистический магазин и пороемся в книгах. Дореволюционные издания нам попадутся, а книг, изданных в первые двадцать лет Советской власти, мы почти не найдем. Меж тем, издавали очень много, значительно больше прежнего. Куда же они девались?

Их не жгли на улицах. Их изымали втихомолку, организованно и деловито. Огромный аппарат, оплаченный трудом миллионов, создающих материальные ценности, занимался сортировкой духовных ценностей, созданных в первые два десятилетия Октября. Этот аппарат составлял бесконечные списки – десятки тысяч книжных названий. Списки печатались в типографии и рассылались в виде толстенных книг с грифом "для служебного пользования" во все библиотеки и книжные магазины страны. Прав был мой знакомый австриец, с которым обсуждали мы на завалинке лагерного барака этот вопрос: зачем гитлеровские костры? Списать по акту, "актировать" – какое удобное слово! В лагере "актировали" мертвых, чтобы затем исключить со счета, снять с довольствия, с обмундирования… Первый список на изъятие "вредных" книг был составлен в 1936 году.