Эдуард Дроздов - «Черный Ворон»

Григорий Абрамович приступил к допросу свидетелей. Первой была буфетчица Антонина Капитоновна. Она рассказала:

— Часов в одиннадцать — в половине двенадцатого вошел в буфет этот. В железнодорожной форме, небольшого роста, на голове — форменная кубанка. Сел за стол, заказал графинчик водки, поесть. Расплатился сполна. Сдачу — мелочь — не взял. Выпил, поел, потом подошел ко мне, стал расспрашивать, как проехать в Калугу да где находится управление железной дороги. Мне это странным показалось: железнодорожник, да еще на погонах — звезда, и не знает, где его управление. Потом попросил пива, снова сел за столик, а я пошла к Петрову, рассказала ему о госте. Петров прошел в буфет, пригласил его к себе в кабинет. Больше я ничего не знаю.

Но Петров вошел в кабинет не вдвоем с неизвестным, он пригласил с собой дежурную по залу железнодорожного вокзала Валентину Иванюк. Первым шел Петров, следом — неизвестный, затем — Иванюк.

Оперуполномоченный зашел за барьерчик, потребовал от незнакомца документы. Тот протянул ему удостоверение, начал с места в карьер:

— Что ты меня, старший лейтенант, компрометируешь?! Ты же видишь — не рядовой я железнодорожник, а допрос учиняешь при младшей по чину!

— Выйди, Валя... — попросил Петров, и женщина вышла из кабинета, пошла по залу. Минуты через две раздался выстрел. Она бросилась обратно, но застала в кабинете только одного Петрова. Он был еще жив, лежал на топчане с залитым кровью лицом и хрипел. Умер старший лейтенант через несколько минут не приходя в сознание.

Это было все, что удалось узнать Трояновскому. Куда направился убийца? Каким поездом? И кто он такой, его ли это удостоверение? Неизвестно. И все же Григорий Абрамович дал команду отмыть спиртом окровавленную фотографию, размножить ее. А сам принялся изучать расписание поездов. Только что ушел поезд Калуга — Барановичи. Скорее всего, преступник уехал именно этим поездом. Григорий Абрамович связался с Сухиничами, приказал старшему оперуполномоченному Алексею Зинькову:

— Обязательно пройди по поезду, Алеша. Искать нужно человека небольшого роста в железнодорожной форме, со звездой на погонах... Будь осторожен, преступник вооружен пистолетом ТТ. А мы скоро подъедем.

На служебной дрезине Трояновский успел в Сухиничи раньше поезда. Вместе с Зиньковым пошли по вагонам, стали расспрашивать проводников, показывали им фотографию.

— Кажись, он... — неуверенно произнес проводник третьего вагона. — У меня в служебном купе едет. Как только сел в Фаянсовой, сразу же потребовал себе отдельное купе. Ну, я освободил ему служебное...

Нужно было брать преступника, но как это сделать, чтобы он не открыл стрельбу? Переборки вагонных купе — не бронированные стенки, пуля легко пройдет сквозь них, могут пострадать ни в чем не повинные люди. И Трояновский решил рискнуть.

— Ведите нас в это купе... — он усмехнулся. — Мы ведь тоже — железнодорожники... — (Работники управления охраны МГБ на транспорте носили железнодорожную форму).

Он встретил их у порога купе. Правая рука — в боковом кармане кителя. Ясно — держит там пистолет.

— Вы куда, товарищи? Здесь занято!

«Только не дать ему заподозрить что-либо, не пустить вперед Алексея: молодой, горячий, может выдать себя!» — подумал Трояновский и с улыбкой шагнул вперед:

— Бросьте, свои же люди, железнодорожники! Нам и ехать-то всего один перегон. Как-нибудь поместимся... — а сам шел на преступника, загораживая собой стоящих сзади. Слегка отодвинул его плечом, словно освобождая себе место у окна, тут же перехватил его руку, крепко прижал к груди. Громыхнул выстрел, пуля пробила пол, и в ту же секунду Зиньков скрутил преступника, вырвал у него из кармана пистолет ТТ, посетовал:

— Эх, минут бы на двадцать его мне в руки! Ей-богу, никогда бы больше не взялся за оружие, боялся бы его, как черт ладана!

Алексей Зиньков роста был двухметрового, легко гнул пальцами не только пятаки, но и полтинники.

— Ничего, Алеша, он свое получит... — заверил его Трояновский.

Задержанный оказался дезертиром, на фронт попал из колонии, раньше имел три судимости. После дезертирства занимался грабежами, был на нелегальном положении, но помог случай: задержали в Барановичах за драку, дали пять месяцев. Отсидел положенное и получил справку об освобождении, по которой и было выписано временное удостоверение.

Суд приговорил Юрчика к высшей мере наказания — расстрелу.

Порожняк под сахар для сахарного завода пришел на станцию Теткино поздней ночью. Когда утром железнодорожники стали осматривать вагоны, то обратили внимание на то, что один из них распломбирован и дверь его приоткрыта. Доложили дежурной по станции.

— Безобразие! — возмутилась она. — Вагон под пищевые продукты — и такая небрежность! Пойдемте, посмотрим, что там.

Женщина влезла в вагон в темноте, но через несколько секунд снова появилась в дверном проеме, бледная, с трясущимися руками.

— Там... там... Человек... убитый...

Сообщили в линейный отдел на станцию Ворожба, оттуда приехал заместитель начальника линейного отдела капитан Чирков. Он глянул мельком на труп в нижнем белье, с залитым кровью лицом, приказал:

— Отправьте в Ворожбу в морг как неопознанный... — И уехал.

... — Что это такое, товарищ начальник! Двое суток нет вашего подчиненного, а вам и дела нет!

— Работа у нас такая... Вы ведь не первый год замужем, знаете...

Женщина, жена старшего оперуполномоченного капитана Аторина, бессильно опустилась на стул.

— Понимаете, все эти дни просто места себе не нахожу! Словно случилось с Михаилом что-то... Может, правда? Так вы не скрывайте, скажите.

— Да нет, ничего не случилось. Аторин выехал по делу. Правда, обещал вернуться еще вчера, но мало ли какие дела могли задержать его! — успокаивал ее начальник отдела.

— А за это время у вас происшествий не было?

— Ну, такое у нас редко бывает, чтобы совсем без происшествий. Сегодня вот ночью на станции Теткино нашли труп, так туда выезжал мой заместитель, опознал бы Михаила, если что.

Женщина побледнела.

— Где он?

— Труп-то? Где же ему еще быть? В морге...

Она позвонила через полчаса: убитым оказался именно Аторин. Тут же начальник линейного отдела позвонил в Калугу, в управление. Заместитель начальника управления полковник Топильский приказал:

— Немедленно отцепить и запломбировать вагон. Выезжаем с Трояновским.

Они выехали в служебном вагоне, ставшим им на трое суток и штабом, и квартирой.

В Ворожбе Топильский сказал Трояновскому:

— Давай, Гриша, действуй! Сам понимаешь, должны мы найти этого гада! Должны отомстить за смерть товарища!

Расследование, которое провел капитан Чирков, было произведено небрежно, не удосужились даже спросить бригаду, которая привела состав. У Топильского задергалось веко — след контузии еще в гражданскую, когда был он комиссаром в одном из полков у Буденного, он раздраженно бросил: