Эдуард Дроздов - «Черный Ворон»

— Черт знает, что! Не опознает своего же сотрудника и так ведет расследование! Я отстраняю вас, Чирков, от работы! Вопрос о вас будет поставлен жестко. Хорошего для себя не ждите! — и кивнул Трояновскому, чтобы тот продолжал.

— Бригаду найти и доставить сюда, на станцию Ворожба. Мы пока выезжаем в Теткино.

На этот раз у вагона даже охрану поставили. Григорий Абрамович раздвинул во всю ширь двери, чтобы внутри было светлее, вошел в вагон. В левом дальнем углу он подобрал бобину с намотанными на нее белыми нитками. Такими бобинами пользуются на ткацких фабриках. Из стойки вагона извлек пулю от нагана.

«Откуда бобина? У нас здесь нет ткацких фабрик... Приезжий, издалека?» — думал Трояновский.

Больше осмотр вагона ничего не дал, и они вернулись в Ворожбу. Начальник линейного отдела сообщил:

— Только что звонили из районного отделения милиции, к ним обратился приезжий инженер из Москвы. Ограбили его в ту ночь, не доезжая до станции Теткино. Я просил направить потерпевшего сюда.

Им оказался инженер с московского автозавода. Ехал в отпуск в поезде, который шел через Сухиничи на Харьков. Сойти должен был не доезжая станции Теткино, на небольшом полустанке, рядом с которым находилась родная деревня. Он приготовился, вышел с вещами в тамбур: поезд на полустанке стоял всего одну минуту.

Из соседнего вагона в тамбур к нему прошел мужчина в военной шинели без погон.

— Закурить не найдется?

Инженер подал пачку «Казбека», тот закурил, поблагодарил и ушел обратно.

Не успели огни поезда скрыться вдали, как к спине идущего по перрону инженера приставили ствол револьвера, скомандовали:

— Тихо! Ложись лицом вниз!

Он лег.

Отобрали чемоданы, сняли кожаное пальто, на прощанье наказали:

— Лежать полчаса! Встанешь — получишь пулю.

И ушли.

— Сколько их было?

— Передо мной — один. Маленький такой, на голове — белая заячья шапка. И еще, когда снимали пальто, вроде бы мелькнула перед глазами пола шинели...

— Что было в чемоданах?

— Отцу вез костюм, матери — пуховый платок и... — он замолчал.

— Ну, что же вы?

— Да не знаю, стоит ли говорить?..

— Перечислите все. Любая маленькая, пусть совсем бесценная вещь может навести нас на след преступников.

— Видите ли, в Москве, на ткацкой фабрике работает моя сестра. Она послала матери со мной несколько бобин с нитками... Сами понимаете, трудно сейчас с этим... — извиняющимся тоном сказал инженер.

Трояновский согласно кивнул: с нитками, мылом все еще было трудно, промышленность только еще восстанавливалась.

Оставив заявление с описью украденных вещей, инженер ушел. Трояновскому доложили, что прибыла бригада, которая вела состав до станции Теткино. Поездной вагонный мастер рассказала:

— Не доезжая четыре остановки до Теткино, мы ждали у здания вокзала главного кондуктора. Видим, под вагонами ноги, идут несколько человек. На тормозную площадку влез, однако, один, одетый в телогрейку и белую заячью шапку, с полным рюкзаком за плечами.

— Довезите до Иванихи!

Старший кондуктор отрицательно мотнул головой:

— Нельзя! Вагоны под пищевые продукты.

— Да всего один перегон!

— Все равно нельзя!

Он ушел, в это время вышел главный кондуктор, мы сели в поезд и поехали.

— Ну, что думаешь, Гриша? — Топильский смотрел на Григория Абрамовича с интересом.

— Думаю, что это одна и та же компания. И убийство Аторина — тоже их рук дело.

— Почему?

— Слишком уж много совпадений. И вооружены, и в том же поезде, судя по всему, приехали.

— Так ведь не взяли же их в поезд!

— Что для таких разрешение или запрет кондуктора? Открыли незаметно дверь вагона и спрятались. А в Иванихе сошли.

— Выходит, теперь туда, в Иваниху?

— Конечно!

На станции Иваниха Григорий Абрамович осторожно спрашивал железнодорожников, кто здесь ходит в телогрейке и белой заячьей шапке. Одна женщина воскликнула:

— Так это Алешка Силин!

Указала Трояновскому, где живут Силины. Дома оказалась только девочка лет пятнадцати. Алексея Силина вчера через военкомат мобилизовали на работу в Донбасс, на шахты. Услышав о том, что ее сына разыскивает милиция, пришла мать Алексея.

— Должен быть в военкомате на станции Льгов. Их там целый эшелон для шахт набирают, — сообщила она и, вздохнув, продолжила: — Может, оно и лучше, что на шахты поедет. Очень уж мне его новые друзья не понравились.

— Это какие?

— Да третьего дня ночевали. Один в такой коротенькой курточке, другой высокий, в офицерской шинели. Пришли ночью. Постелила им на полу, так этот, в шинели-то, что-то под подушку сунул.

В квартире Силиных в присутствии понятых предприняли обыск, Григорий Абрамович вышел во двор, прошелся по нему. Где же вещи? Должно ведь что-то причитаться было и Силину. И спрятать он мог только здесь, дома.

Не было ничего ни в квартире, ни во дворе. Трояновский заглянул в небольшой яблоневый сад с шалашом, крытым соломой. В шалаше было пусто. Зато заметил Трояновский под одной из яблонь свежевскопанную землю.

— Когда под яблоньками землю рыхлили? — спросил он хозяйку.

— Да некогда было нам нынче этим заниматься. Собираюсь только...

— Ройте здесь! — приказал Трояновский.

Из неглубокой ямы извлекли чемодан. В нем — полуботинки и брюки, принадлежащие, как потом оказалось, убитому Аторину, несколько бобин с нитками. Тут же отрядили во Льгов оперативников, позвонили военкому, чтобы задержал отправку Силина.

Силиных оказалось двое, и оба — Алексеи. Второй, однофамилец преступника, пожаловался Трояновскому.

— Товарищ начальник! Он мне всю дорогу пытался что-то в карман сунуть!

У Алешки нашли серебряный портсигар. Начальник линейного отдела, как только увидел его, побелел:

— Аторинский... Награда ему еще с фронта... Ах ты, гад!

...С раннего детства Алешка был нечист на руку. Били его неоднократно, да толку от битья было мало. Правда, воровал все по мелочам, то в карман залезет, то курицу у соседки умыкнет. За это и попал в колонию.

Отсидел год, вышел на волю. Нужно было чем-то кормиться, жизнь в колонии пришлась ему не по нраву, и Алешка принялся искать работу. Но знали в окрестностях Силина как облупленного, и, конечно, никто не пылал желанием заполучить себе такого работника. И Алешка болтался без дела.

Месяц назад познакомился он с Костей Кудряшом, а тот свел его к третьему. Звали они его Витьком. Безденежьем Витек не страдал, щедро делился водкой и едой со своими новыми приятелями, не раз приговаривал:

— Да Витек для корешей, знаешь! Держись, урки, Витьк а — не прогадаете!

Однажды он заявил:

— Все, шпана, кончились наши тугрики! — завернул полу офицерской шинели, которую носил, вывернул наизнанку пустые карманы брюк. — На дело пора идти, шпана!