Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Обо всем этом гетман сообщил и Самойловичу, подписавшись уже «гетманом Войска его царского пресветлого величества Запорожского» 86. То, что присяга действительно имела место, написал в Малороссийский приказ и Сирко, прося царя принять Дорошенко.

Запорожский атаман, ненавидевший Самойловича, рассылал по Украине универсалы, призывая прекратить военные действия против Дорошенко и сзывая всех на раду. Учитывая тот авторитет, который имело Запорожье для всего украинского казачества и личное влияние Сирко, эти действия были очень опасными для Самойловича. Особенно боялся он возможности «черной рады», так как знал свою непопулярность среди простых казаков. Поэтому, в свою очередь, посылал в Москву письма, уговаривая не верить Дорошенко. Он доказывал, что гетман просто старается выиграть время, а на самом деле и не думал всерьез принимать царское подданство.

Между тем царь издал указ, согласно которому из-за позднего осеннего времени следовало распустить войска Самойловича и Ромодановского и вернуться домой. Оба они отчаянно писали Дорошенко, чтобы он прибыл к ним и снова присягнул царю. После некоторого раздумья Алексей Михайлович поручил улаживать дело с гетманом Самойловичу. Тот очень обрадовался и, прежде всего, потребовал, чтобы ему были присланы турецкие санджаки (т. е. символы власти, данные султаном) 87.

Но Дорошенко боялся вести дела через Самойловича. Он выслал своего посланца в Москву, обещая отдать санджаки и объясняя, что он не едет к Ромодановскому, опасаясь, как бы его противники с ним не расправились (некогда он сам так поступил с Брюховецким). Царь написал гетману ласковую грамоту, величая его «Петром Дорофеевичем» (высшая милость по московским понятиям), обещая забыть все былое, гарантируя безопасный проезд к Самойловичу и Ромодановскому и приглашая со всеми родственниками приехать в Москву 88.

Продолжая сидеть в Чигирине, Дорошенко переписывался с Самойловичем, а в это время, в середине января 1676 года, его посланцы во главе с тестем Павлом Яненко-Хмельницким привезли в Москву санджаки. Были переданы бунчук и два знамени, а булаву, лично врученную султаном Дорошенко под Каменцом-Подольским, гетман оставил себе, «чтоб ему было с чем самому приехав царскому величеству челом ударить» 89. В Кремле состоялась торжественная церемония получения турецких санджаков.

Этот триумф Алексея Михайловича стал последним в его жизни. Через несколько дней в возрасте 47 лет он умер. Он еще успел составить грамоту, в которой требовал, чтобы Дорошенко повторил присягу перед Самойловичем и Ромодановским, гарантировал гетману свободу, освободил из Сибири его брата и обещал защищать от турок Чигирин и окрестности.

Для приведения к присяге новому царю к Самойловичу был выслан и. Ржевский. Другой дворянин должен был принимать присягу у Дорошенко в Чигирине. Это Самойловичу страшно не понравилось, и он уговорил русских к Дорошенко не ездить. Что касается гетмана, тот сидел в Чигирине и клялся, что «поповичу» (т. е. Самойловичу) булаву не отдаст. Сирко раду не собирал, но по пьянке посылал угрозы в адрес Самойловича 90.

Так, в подвешенном состоянии все и продолжалось до июля, когда пришел указ нового царя идти на Дорошенко походом. В начале сентября передовой отряд русско-казацких сил в количестве двадцати тысяч человек под командованием стольника Григория Косагова и генерального бунчужного Л. Полуботка подошли к Чигирину. Завязался было бой, но Дорошенко его прекратил и начал переговоры. В это время на собравшейся в Чигирине раде было решено принять подданство царя.

Девятнадцатого сентября 1676 года гетман вышел из города. Впереди процессии шли священники с крестами и в полном облачении, затем старшина и чигиринцы. Придя в табор за три версты от Чигирина, Дорошенко со всеми жителями города принес присягу «и в винах своих добили челом» 91. После этого он вернулся в Чигирин. Условия капитуляции включали гарантию жизни и имущества – гетману, старшине и всем жителям города.

Через четыре дня после принятия этих условий Дорошенко прибыл в лагерь Самойловича и Ромодановского снова принес присягу и отдал все клейноды. Затем оба гетмана обедали у Ромодановского, и Дорошенко вернулся в Чигирин. Через несколько дней Самойлович нанес ответный визит, во время которого Дорошенко отдал ему ключи от Чигирина и всю артиллерию.

Трагические события капитуляции Чигирина в 1676 года и сложение с себя гетманских полномочий Петром Дорошенко не стали последними событиями его длинной жизни. Все другие украинские гетманы, попадавшие в опалу, обычно заканчивали свой путь в Сибири. Добровольно сдавшегося Дорошенко эта судьба минула. Однако он представлял собой слишком выдающуюся, а оттого опасную личность, которую боялись как в Украине (прежде всего, и. Самойлович), так и в Москве.

В окружении Федора Алексеевича было принято решение об отсылке Дорошенко из Украины. В связи с этим к гетману и. Самойловичу отправились стольник С. Алмазов с подьячим В. Парфеньевым. Они прибыли в Батурин и через несколько дней были отпущены в Сосницу. Самойлович приказал стольнику побыть в Соснице хотя бы с неделю, пока Дорошенко соберется. Однако сразу вслед за этим Самойлович прислал к стольнику генерального бунчужного, «чтоб он Дорошенка каков есть, хотя будет отиматца и немочью, взял с собою, ехал к Москве тотчас».

Дорошенко, конечно, был возмущен такими обстоятельствами своей отправки и сказал стольнику, что даже осужденным на смерть говорят об этом заранее. И «Бог де судит гетмана» за то, что тот его не предупредил 92. Самойлович, конечно, имел возможность уведомить Дорошенко о планируемой отправке в Москву, он мог не торопить его с отъездом, но предпочел быстро и без распространения информации выпроводить грозного пленника из Украины.

С. Алмазов с П. Дорошенко выехали из Сосницы в Москву 18 марта 1677 года. По словам В. Парфеньева, Дорошенко в дороге временами был весел, а временами грустен. Он явно опасался, что его арестуют, хотя стольник его и уверял в милости царского величества 93.

Двадцать седьмого марта 1677 года Дорошенко приехал в Москву в сопровождении Семена Ерофеевича Алмазова, десяти казаков и четырех челядников 94.

На приеме у царя Дорошенко был вместе с посланцами Самойловича – генеральными старшинами судьей и. Домонтовым и писарем С. Прокоповым. В речи думного дьяка бывшему гетману выговаривалось за то, что тот «многие годы стоял в упорстве» и Правобережным городам и местечкам в результате его упрямства было нанесено большое разорение. Но за добровольную сдачу царь «пожаловал, вины и преступления» отпустил и обещал и «ввек» не вспоминать 95.

Седьмого апреля сам Дорошенко писал к и. Серко, хвастаясь, что видел «царское лицо» и «был у руки». Он упоминал также, что в то же время в Москве был освобожден и его брат Григорий 96.