Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

По приезде Дорошенко был размещен в большой деревянной избе вместе с генеральными войсковыми старшинами. Он просил царя поселить его на отдельном дворе. На это Федор Алексеевич приказал его перевести с Малороссийского двора на новый Греческий 97.

Устроившись в Москве, Дорошенко практически сразу (10 апреля) «бил челом», чтобы к нему из Сосницы была направлена его жена 98. Подьячий Василий Юдин прибыл в Батурин к гетману и. Самойловичу в начале мая и передал указ, чтобы он жену Дорошенко из Сосницы отпустил и дал бы подводы под ее имущество 99.

Эта просьба неожиданно натолкнулась на упорное сопротивление Самойловича. Тот ссылался на то, что во время капитуляции он и старшина «пред образом пресвятые Богородицы и пред святым евангелием» поклялись Дорошенко, что он с братьями, с женой и с родственниками будет жить, где захочет, на Левобережье или в Чигирине. Поэтому де гетман и поселил его в Соснице. А теперь он, Дорошенко, отослан в Москву и оттуда пишет, чтобы Самойлович поступил согласно своему обещанию и упросил бы царя отпустить его с Москвы в малороссийские города к жене. Удивленный подьячий отвечал, что Петр Дорошенко бил челом великому государю об отпуске к себе жены своей сам по воле, и подал в Малороссийском приказе письмо, написанное своей рукой 100.

Через день, 16 мая, подьячий был приглашен на двор Самойловича, где уже находились мать П. Дорошенко, старица Митродора, его братья Григорий и Андрей и жена Люба. При В. Юдине они все «били челом… гетману со слезами», умоляя исполнить просьбу бывшего гетмана. Самойлович упорствовал и заявлял, что не может посылать их насильно, иначе все решат, что Дорошенко с супругой отправляют в Сибирь 101. Настаивая на своем, В. Юдин отправился к родственникам Дорошенко и заставил их подтвердить, что они отпускают жену Дорошенко. И только тогда взбешенный Самойлович согласился ее отправить, дав две недели на сборы.

Но когда подьячий вернулся в Батурин 27 мая и снова просил отпустить жену Дорошенко, его братья заявили, будто после отъезда бывшего гетмана в Москву его жена «учала пить безобразно». Когда же ей сказали, что нужно ехать в Москву, Люба кричала, что в этом случае муж ее «недолго на свете будет жить» 102.

Сам Дорошенко писал думному дьяку Лариону Иванову 17 июня 1677 года, настаивая на присылке своей жены. Но Самойлович, видимо, считал для себя выгодным нахождение семьи Дорошенко под его контролем в Соснице. Это делало положение бывшего гетмана зависимым от его власти, а к тому же давало козыри перед угрозой внутренних восстаний и турецко-татарского наступления.

В конечном счете жена Дорошенко была доставлена в Москву, но уже усилиями стольника А. Карандеева, отправленного в Батурин 29 июня 103. Самойлович попытался было опять говорить, что Петр Дорошенко писал к братьям своим, чтоб жены к Москве не посылать. Но у Карандеева имелась челобитная Дорошенко, и Самойловичу пришлось уступить 104.

В июне Дорошенко просил царя дать пятьдесят подвод для встречи жены от Севска к Москве. С ней ехало восемь «скарбных возов», рыдван, коляска и пять возов со всякою рухлядью. С ней были дочь, провожатых шесть человек, да одна женщина 105.

На этом выяснение отношений между Дорошенко и Самойловичем не закончилось. Действующий гетман постоянно получал от бывшего просьбы походатайствовать перед царем «об отпуске с Москвы». Самойлович уверял, что уже просил царя, и убеждал не терять надежды, обещая получить разрешение от царя еще до победы над неприятелем. Но Дорошенко продолжал с упреком писать Самойловичу о нарушении данного слова. И был прав, так как заверения гетмана были далеко не искренни. В разговоре со стольником А. Карандеевым Самойлович прямо заявил, что и не помышлял просить об отпуске Дорошенко с Москвы: «...в нынешнее де настоящее воинское время Петру Дорошенку быть в Украине невозможно» 106. Речь шла о наступлении турок на Чигирин.

Единственное, что сделал гетман, – обеспечил пропитанием и всякими запасами мать Дорошенко, остававшуюся в Соснице.

Что касается бывшего гетмана, то он долгое время по-прежнему оставался на Греческом дворе, его охраняли сотник стрелецкого приказа и семь человек стрельцов. На соседнем Посольском дворе поставили еще пять человек и, кроме того, выставляли дополнительных ночных сторожей.

Такая ситуация почетному пленнику не нравилась, и в письме к стольнику С. Алмазову он просил, «чтоб караулу убавити, ибо не усну, и там от них крику и стуку приходящим по мосту, и весма великое безупокойство» 107. Еще в июне, до приезда жены, к Дорошенко прислали «из малороссийских городов запасов его на четырнадцати подводах». Присланных лошадей по просьбе Дорошенко было позволено пасти в дворцовых лугах.

После прибытия жены был дан царский указ поставить Дорошенко «на Григорьеве дворе Никитникова». Однако там к переезду почетного пленника подготовились плохо: требовалось починить полы, окна, двери. Дорошенко просил царя пожаловать ему деревню для прокормления и спрашивал, «вовсе ль» дан ему Никитников двор? Если уж ему суждено навсегда поселиться в Москве, то тогда он «все свои пожитки к Москве в одно место соберет; а ныне у него пожитки все ростеряны; которые и есть, и те все врозни». Дорошенко дали тридцать подвод «от Севска до Москвы» под запасы, их должна была отправить с Украины его мать 108.

О дальнейшей жизни Дорошенко в Москве в материалах Малороссийского приказа сохранились лишь отрывочные свидетельства. В сентябре 1678 года Дорошенко снова жаловался на условия своего проживания, прося переделать печи и кровлю. Царь пожаловал и велел сделать необходимые постройки.

Часовня на могиле П. Дорошенко в Ярополче. Изображение XIX в.

Российские власти не препятствовали и общению Дорошенко с находившимся в Москве сыном и. Самойловича. Видимо, Дорошенко имел возможность общаться и с приезжавшими казацкими посланцами. Так, имеется свидетельство В. Кочубея, что он дружески выпивал с Дорошенко на Москве 109.

Тем не менее строгий надзор продолжал существовать. По указу Федора Алексеевича от 13 ноября 1679 (!) года голове московских стрельцов П. Аристову поручался надзор за Петром Дорошенко 110.

Вероятно, именно это неприятное положение пленника и заставило бывшего гетмана в начале 1680 года принять далеко не самое заманчивое предложение – стать воеводой на Устюге Великом с жалованьем в одну тысячу рублей в год. Но ситуация изменилась, и в конечном счете он уехал в Вятку 111. Тогда же ему были пожалованы и вотчины. Там он пробыл до 1682 года. После возвращения из Вятки царь пожаловал Дорошенко тысячу дворов в селе Ярополче. На Украину он уже никогда не вернулся.