Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида

С падением стены и воссоединением Германии появилась возможность доступа к бывшим некогда секретным материалам, главными из которых были документы Штази. Но поначалу информация предоставлялась только членам семей. Вибке, всегда отличавшаяся изобретательностью, раздобыла свидетельство, которое было конфисковано полицией сразу же, как только машина Рида была обнаружена у озера. На панели приборов находилась предсмертная записка Дина Рида, написанная на оборотных сторонах пятнадцати страниц сценария его нового фильма. «Как только это прощальное письмо было обнаружено, его немедленно передали штатным сотрудникам МГБ (Штази)», сказано в одном из секретных полицейских документов. [310] «Как только это прощальное письмо…» — 24 июня 1986 г., рапорт Главного управления XX/7, документы Штази, том 2, BStU 117.

Агент Штази не упомянул о письме Рида, когда приходил домой к Ренате в день обнаружения его автомобиля. Никто ни словом не обмолвился о предсмертных записях во время беседы в полицейском управлении, когда Рут-Анне, Ренате, Патрисии и Уиллу Робертсу рассказывали об итогах следствия. Обдуманное решение о том, чтобы сохранить наличие этого письма в тайне, было принято одним из членов Центрального Комитета, возможно, Феншем. «Присутствовавшие американские граждане и родственники Дина Рида не были проинформированы о существовании прощального письма Дина Рида (согласно пожеланию заместителя начальника Управления пропаганды ЦК СЕПГ, высказанному в начале расследования)». [311] «Присутствовавшие американские граждане…» — 23 июня 1986 г., докладная лейтенанта Кол. Хоссака, документы Штази, том 2, BStU 129.

Так что оно было. Ключевое свидетельство, которое могло бы ответить практически на все вопросы, было официально сокрыто. Представители власти не писали служебных записок, объясняющих причину утаивания доказательства самоубийства Рида. Однако, учитывая надвигающуюся истерию по поводу того, как Запад отреагирует на его смерть, правительство, вероятно, не желало давать каких-либо поводов сомневаться, что жизнь при социализме была какой угодно, но только не великолепной. Действительно, у восточногерманского руководства не было намерений признавать, что самоубийства случаются и среди обычных граждан. В конце концов, разве страна не была раем для тружеников, где каждый имел работу, жилье и бесплатную медицинскую помощь? Разве она не превосходила загнивающий Запад, где свирепствовали преступность, бедность и расовая дискриминация? С чего тогда кому-нибудь может прийти в голову кончать жизнь самоубийством?

После того, как тело Рида было найдено, отдавались бесчисленные приказы, имевшие целью заблокировать любые возможные попытки со стороны Соединенных Штатов опорочить восточногерманское правительство. Символична служебная записка Штази, написанная в день, когда тело Рида было перенесено на берег. «Предлагается, чтобы подходящий штатный работник киностудии ДЕФА поговорил с Вибке Рид и подготовил ее к тому, чтобы она пресекала все действия, направленные против ГДР и злоупотребляющие ситуацией, связанной со смертью Дина Рида». [312] «Предлагается, чтобы подходящий…» — 18 июня 1986 г., рапорт Главного управления XX, документы Штази, том 2, BStU 98. .

В то время как яркая и общительная Вибке виделась восточногерманскому руководству свободным орудием, способным пробить бреши в их сооружении под названием «трагический инцидент», она не была единственной, кто получал инструкции о том, как следует действовать. Робкая и застенчивая, по сравнению с Вибке, Ренате тем не менее являлась официальной вдовой. А после исчезновения Рида она больше, чем кто-либо другой, подверглась стрессу. Офицеры Штази были прекрасно осведомлены о ее состоянии, и из штаб-квартиры посыпались приказы проинструктировать Ренате, каким образом ей «следует отвечать на вопросы посольства США или журналистов». [313] «Офицеры Штази были прекрасно осведомлены…» — служебная записка от 17 июня 1986 г., документы Штази, том 2, BStU 82.

Лишь спустя шесть лет после гибели Рида Вибке стала обладательницей копии предсмертной записки, найденной полицией на панели управления в машине американца. Она переслала копию Рут-Анне, и письмо было переведено для нее с немецкого языка, на котором оно было написано Ридом, на английский. Мать Рида прочитала его и не поверила. Она отказалась показать письмо журналистам, поскольку в напечатанном виде оно приобрело бы некую достоверность, большую, чем та, с которой она готова была смириться. Однако это письмо находилось среди избавленных германским правительством от грифа секретности документов Штази. И, несмотря на то, что мать Рида оставалась убежденной, что письмо было написано не им, или, по крайней мере, оно было написано под давлением, его строки эхом отражают прежние записи и мысли Дина. В письме подводились итоги текущих скандалов с Ренате, прошлой жизни и его усилий повлиять на ситуацию в различных странах. В нем высказывались мысли о будущем и надежда, что другие устранят извращения коммунистической идеологии и добьются воплощения заложенных в ней основ. Письмо датировано 12 июня. В тот четверг вечером он навсегда покинул свой дом.

«Моему другу и генералу Эбергарду Феншу –

Я сожалею, мой друг. Ты для меня являешься примером, как и многие истинные социалисты Чили или Ливана. Моя смерть не связана с политикой. И пусть наши враги, фашисты и реакционеры так ее не расценивают!

Я хотел в воскресенье спокойно приехать к тебе с Ренате. Но этим вечером, как только я вернулся домой со студии ДЕФА и сел перед телевизором (Саша, мой сын, может подтвердить это), Ренате принялась дразнить меня, что я просто шоумен, и все это для меня всего лишь "шоу".

Я попросил ее оставить меня в покое, но она кричала снова и снова, что я просто несчастный американский шоумен. Она изводит и издевается надо мной уже много лет, потому что болезненно ревнива ко всем тем людям, которых я люблю или которые любят меня: проф. Велкониг, Семит, Лес, Марлен Хоффманн, Мартин Вагнер, и особенно моя бывшая жена Вибке и дочь Наташа. Я принял ее сына Сашу как своего сына и люблю его как родного. Но Ренате уже пять лет набрасывается на меня, как только я хочу увидеться с Наташей. Она и Вибке должны быть моими врагами. Я отказываюсь ненавидеть ту, которая была мне женою. Я люблю Ренате, несмотря на ее болезнь, но я не вижу выхода из этой ситуации. Через неделю мне нужно снимать чрезвычайно важный фильм, а с Ренате это невозможно делать нормально. Когда она постоянно кричит мне, что я всего лишь позёр и не имею смелости покончить с жизнью, она доводит меня до исступления, неужели я должен это слышать до конца своих дней? Единственный способ сохранить связи ДЕФА с Советским Союзом — если я уйду из жизни. Я бы предпочел умереть в Ливане или Чили — в сражении с врагами, с теми преступниками, которые повсюду пытали и убивали моих друзей. Но сейчас мне это также недоступно.