Олег Терентьев - Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы

Поскольку ко времени вы пуска спектакля я уже уехал, то так и не узнал о ее судьбе в этой постановке. Хотя вообще не уверен, что песня была написана именно для данного спектакля». (8)

«В 1965 году я был режиссером телевизионного фильма-спектакля «Порожний рейс» по сценарию М. Калиновского. И Володя для фильма написал песню. Почему я обратился именно к нему? По нескольким причинам. Во-первых, к тому времени Володя еще не был тем Высоцким, которым стал впоследствии, но в нашем театральном кругу многие его песни ценили прежде всего за чувство современности. Поэтому, прикинув, кто бы точно попал в сюжет фильма, действие которого происходит в наши дни, я подумал о нем. Вторая причина в том, что он — актер, а у нас существует, хотите или нет, пусть негласная, актерская корпорация, актерское братство. Я знал, что Володя в это время «сидит на мели». Он был уже в театре у Любимова, но какие он тогда получал деньги? Он только что пришел на Таганку, зарплата актерская — маленькая. Значит, и это было одним из мотивов — дать парню подработать, способному парню, который может это хорошо сделать. А то, что жилось ему несладко, что он нуждался — зачем делать из этого секрет? Жил Володя плохо: ролей приличных не было, песни его всерьез не принимали и не брали для исполнения, самому ему выступать не давали. А в то время у него была жена и двое маленьких детей. Причем младшему, Никите, кажется, и года не исполнилось. А Володя может писать песни, причем гораздо лучше, чем другие.

Хотя у нас в театре он уже не работал, но в театральной книжке оставался его телефон. Я позвонил ему и объяснил, что мне нужна песня. Он отвечает: «С удовольствием. Давайте встретимся». Было это либо в конце весны, либо в начале лета.

Мы встретились. Не помню, читал ли он сценарий и имелся ли в виду конкретный эпизод. Я не сторонник какого-то иллюстративного подхода к музыкальному оформлению. Песня, на мой взгляд, должна служить эмоциональной опорой для создания атмосферы спектакля. Это был и его подход к песне, поэтому мы сразу нашли общий язык.

Спектакль репетировался у нас в Театре Пушкина. Первые репетиции мы провели в Москве, а затем продолжали во время гастролей по Сибири и Уралу. В конце августа мы были в Перми, куда из Москвы прилетела бригада Центрального телевидения для съемок и передачи этого спектакля на Москву. Тогда не было долговечных записей. Этот фильм прошел два раза — мы по возвращении домой смотрели его по телевизору. Такие фильмы показывали, как правило, дважды: сперва по первой программе, затем по второй, после чего их размагничивали...

Володя мне потом сказал, что передачу видел и слышал песню. Передачей он остался доволен. Насчет песни «Корабли постоят...» ему показалось, что несколько неточно был выдержан ее характер. У нас она шла под оркестр. Видимо, автор всегда ощущает свою песню несколько иначе, чем интерпретатор, даже если тот — хороший музыкант. К тому же она явно была рассчитана на аккомпанемент гитары, а у нас была оркестровая запись, и делать иной аккомпанемент было не в характере всего музыкального оформления. Так что, безусловно, его претензия имела все основания. Я поинтересовался, получил ли он гонорар. Володя ответил, что все, мол, нормально». (12)

В. Высоцкий в к/ф «Я родом из детства»

«Я познакомился с Владимиром Высоцким в 1965 году, когда начинал снимать картину «Я родом из детства». Произошло это, как чаще всего в жизни бывает, случайно.

Однажды в самом начале лета, когда проходили пробы, оператор А. Княжинский предложил вызвать и послушать Высоцкого, поскольку его песни тогда уже начали до нас доходить. Мы, честно говоря, не надеялись, что он будет сниматься,— просто хотели познакомиться с человеком, который пишет неординарные песни.

Надо сказать, что на роль Володи-танкиста, куда Высоцкого пригласили пробоваться, уже была одна хорошая проба. И мы думали остановиться на этом.

Когда сняли пробу с Высоцким, мы попросили его записать несколько песен (а пел он тогда не только свои, но и много других песен, которые официально не звучали на эстраде) и сделали профессиональную запись на широкую пленку.

Володя должен был в этот вечер уезжать. После записи мы собрались в общежитии, где жили операторы, и там познакомились уже ближе. Получился хороший разговор, мы делились воспоминаниями, впечатлениями, все это перемежалось песнями (...) И как-то получилось так, что мы с ним почувствовали какую-то взаимную симпатию. Это возникает непроизвольно и необъяснимо — нам просто почему-то не хотелось расставаться. В результате мы отправились на вокзал, сдали его билет, после чего поехали ко мне домой и всю ночь напролет проговорили.

А на следующий день Володе требовалось в обязательном порядке вернуться в театр, потому что у него и до этого были уже подобного рода осложнения. Положение наше было отчаянное. Рано утром мы поймали какой-то мотоцикл, помчались на нем в аэропорт, каким-то образом раздобыли билет...

И вот когда Володя уже уходил за турникет — бежать к самолету,— он вдруг повернулся и сказал: «Вить! Возьми меня. Увидишь — не подведу!» Самые обычные слова. Но было что-то в его голосе, в самом его состоянии такое, что я, в общем, отказался от той пробы, которую для себя первоначально наметил, и утвердил Высоцкого». (6)

«Далее — впервые [на Таганке] телевизионный спектакль. Вгиковец Боря Ермолаев, сразу сочинивший пьесу, сразу пробивший ее, сразу взявший «лучших» артистов (...), пригрози [л], чтобы все участники готовили манатки в Монте-Карло, ибо, даже не дойдя до первой репетиции, будущий шедевр обречен на мировое сногсшиба-тельство. Но все это — очень мило и даже с юмором. И репетируем мы охотно, ибо все — впервые.

Называлось [это] «Комната», и весь сюжет поместился бы в спичечную коробку: двое любят, нет квартиры; а вот и появилась, и друзья это отметили...

Леонид Пчелкин — режиссер передачи — очень высоко оценивает] всех любимовцев. Наш Эдик Арутюнян, как бы от автора и как бы неореалистически, но одновременно не теряя связи с сюрреализмом других сцен (...), что-то резюмирует на темы сюжета (...). А меж слов и меж умствований перед камерой поет (...) «Где твои 17 лет?..», и «Жил я с матерью и батей...», и что-то еще. И даже называет Володю автором (...). А сам Володя тоже с нами, играет. И Люся его, прервавшая киноактерскую судьбу двумя их сыновьями, тоже играет». (3)

[Поскольку большинство читателей не видели этого спектакля, вкратце расскажем о нем. Л. Пчелкин, появившийся на Таганке совсем по другому поводу, оказался режиссером телеспектакля «Комната» в самый последний момент. В постановке было занято много таганских актеров: Ю. Смирнов, В. Смехов, О. Колокольников, Э. Арутюнян и др. Главную женскую роль исполняла Л. Комаровская, мужскую — Д. Щербаков. Высоцкий играл художника-портретиста. Персонаж «отрицательный», так как художник этот — личность богемная (как раз в те времена вовсю громили абстракционизм). Роль бывшей одноклассницы, возлюбленной этого художника, играла А. Абрамова.— Авт.]