Олег Терентьев - Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы

«Сценарий фильма существовал, но песен туда не планировалось. Однако уже в первый свой приезд Володя спел довольно много песен о войне: «Штрафные батальоны», «Вцепились они в высоту как в свое...», «Звезды», «Жил я с матерью и батей...» — то есть почти все, что предполагалось в дальнейшем; включить в картину, было уже написано». /1/

[В режиссерском сценарии картины, который Г. Шпаликов сдал на студию в мае 1965 года, в одной из первых сцен — классе, где учатся герои фильма, мальчишки поют «Пусть ярость благородная...» (в картине звучит «Враги сожгли родную хату.,.»). В сцене В. Высоцкого с Н. Ургант первоначально должна была исполняться «Лунная рапсодия» и песня «Чайка смело пролетела...» В фильме звучат «Лунная рапсодия», «Синий платочек» и «В холода, в холода...» /По материалам архива Госфильмофонда СССР, дело № 2869/. — Лат.].

«Беларусьфильм», пожалуй, единственная] студи [я], где так бережно используются песни в фильмах... всегда Виктор Туров [и] другие ребята, которые работают здесь /.../, находят возможность и место для этих песен, чтобы они были на равных с изображением». /5/

«Мое знакомство с Владимиром Высоцким состоялось в 1965 году.

Виктор Туров пригласил меня посмотреть материал, который к тому времени был отснят. Музыку для съемок требовалось писать заранее, а тогда ее еще не было — просто Высоцкий наиграл несколько своих песен. Сейчас уже не помню, с чего начался наш разговор, ко Влади мир сам подошел ко мне и спрашивает: «Можно все это оформить? (Никогда не забуду это слово — «оформить»!). Я вот тут кое-что набренчал, хотелось бы, чтоб прилично звучало». Я говорю: «В том виде, в котором вы отдаете песни для картины,— это и так прилично».— «Нет,— отвечает,— все-таки кино...» А надо сказать, что, когда он сам, как актер, пел, было все здорово, ну а в остальном — то, что идет как бы «за кадром» — требовало иного решения. Во всяком случае профессионального, сохраняя, разумеется, то зерно, которое заложил Высоцкий.

Вообще, удивительно скромный парень! Спрашивает: «Вам тексты нравятся?» А я ему: «Знаете что, давайте не будем... Я попробую написать, а получится у меня или нет — там уж сами решите». Впрочем, добавил: «Тексты хорошие». /2/

«Этот год был по-своему уникальным в плане взаимоотношения поколений. 1965 год — это 20-летие Победы. Нам, мальчишкам, чье детство пришлось на войну, — нам по 30 лет. А тем, кто закончил войну очень молодым, лет в 18—19,— им всего 39. То есть мы практически сравнялись — даже за одними и теми же девушками ухаживали. Возникла уникальная ситуация: два поколения, но не «отцов и детей», а как бы братьев — младших и старших — они слились; и вдруг оказалось, что и интересы общие, и понятия, и умонастроения. То есть сама среда, в которой мы смогли причаститься к одинаковому восприятию жизни и смерти, преодолению общих тягот, позволила нам, не бывшим на войне, встать как бы вровень с теми, кто эту войну прошел...

И мне кажется, что именно это во многом повлияло на чрезвычайную органичность военных песен Высоцкого. Не случайно люди старшего поколения воспринимают эти песни как естественные, написанные их современником — челове ком, который вместе с ними все это прошел, пережил, испытал. То есть это не было наносным — оно впитывалось из ок ружающей среды, пропускалось через себя — через свое сознание — и находило Выход в виде песен, возвращаясь к людям, от которых и было взято». /4/

«Как можно писать о войне человеку, которому было три года, когда она началась, и 7 лет, когда закончилась? Можно ли нафантазировать себе полнее, яснее и трагичнее, чем это было на самом деле? Можно ли почувствовать, пропустить через себя события, мысли и настроение военных дней? Как понять ожидание боя, ярость атак, смерть, подвиг, если это не пережито, нс увидено? Стоит ли браться за это, можно ли писать военные песни после того, как отзвучали и продолжают звучать «Война народная» и «Землянка», «Марш артиллеристов» и «Темная ночь»?

И все-таки до сих пор поются песни и военного времени, и написанные после — на военную тему. Никогда не устанут поэты славить героев войны, никогда не станет слишком большой дань, отданная павшим...

Почему у меня столько песен о войне? Наверное, каждой советской семье война принесла невозвратимые утраты: матери, отцы, дети, сестры, братья — жизни многих и многих унесла война. Что может быть трагичнее, чем утрата близких, родных и друзей? /.../ И не только это. 13 боях и атаках раскрывались и выковывались характеры. Как ведет себя человек один на один со смертью? На что способен он, на какой подвиг и самопожертвование, чтобы спасти друга? /.../ Я в долгу перед многими военными профессиями: перед танкистами, связистами, артиллеристами и т. д. Но ведь эт[и] песн[и] и о них. Воздушный ли это бой, на суше ли, на воде так могло быть с каждым. И так было!» /10/

«Мы в этом фильме с Виктором Туровым нашли несколько возможностей, чтобы эт[и] песн[и] звучал[и]. Вот, напри мер, я прихожу в первый раз к себе в комнату, в которой не был четыре года. Взял гитару и начинаю вдруг петь песню, как будто бы я недавно совсем ее написал в госпитале: «Мне этот бой не забыть нипочем...»

Потом вдруг инвалид на рынке моим голосом — когда объявили конец войны, идет и играет себе на гармошке — поет: «Всего лишь час дают на артобстрел.,.». /7/

«Еще [звучала] песня о штурме высоты. Их много было, безымянных высот, которые нужно было ВЗЯТЬ во что бы то ни стало. Поэтому так часто, наверное, встречается в произведениях о войне слово Высота, ставшее почти символом». /10/

«Мы очень опасались, пройдет ли все это в картине. Было сложно: «Штрафные батальоны», «Звезды» — тем более. И тут — надо отдать должное — бывший в то время председателем Госкино БССР Б. В. Пав-ленок нас неожиданно поддержал. Он приехал однажды на съемки (мы ему сразу все показали), и, услышав такие искренние открытые песни, он вдруг пошел на такой риск / .../. И тогда мы уже всерьез начали думать о включении этих песен в картину. А до этого мы больше ориентировались все же на песни военного времени. Ну скажем, когда снимали сцену на рынке, мы брали песню «Двадцать второго июня ровно в четыре часа...». В результате часть этих песен так и осталась в картине (именно таким образом «вылетели» «Штрафные батальоны»).

Что касается песни «Звезды» — она прозвучала почти полностью, но куплеты в ней разрозненны. Высоцкий начинал петь с конца (специально, чтобы разрушить логику песни, скрыть ее подлинный смысл), затем возвращался к началу.

К сожалению, пришлось убрать и сцену, где Володя поет «Жил я с матерью и батей...». Картина у нас и так была «на пределе». Пришлось от многого отказываться». /1/

«...В общем, сделал я эти песни — «Братские могилы» и «Холода». И написал еще одну мелодию для сцены на танцплощадке. Помните эпизод: стоит парень, к нему подходит девушка, а он — слепой. Там звучит некое подобие танго /.../. И в конце концов, в том виде, в котором я все это предложил, режиссер не взял ничего, кроме вот этой музыкальной картины. Хотя, на мой взгляд, музыка была очень хорошая». /2/