Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Я вкратце рассказал ей об арестах в Дурбане, что, возможно, именно сейчас полиция идёт по их следам и что я хочу, чтобы они покинули страну в этот же вечер.

— Минутку, — сказала Роза, в голосе которой зазвучала нота презрения к опасности, — а почему арест г-на Адониса должен представлять опасность для нас?

Она давала клички каждому, предпочитая пользоваться ими вместо кодовых имен, а «Адонисом» был арестованный товарищ, который был очень красив.

— Хорошо, Роза, — сказал я, понимая, что мне нужно проявлять терпение, несмотря на чрезвычайные обстоятельства и на тот факт, что через час мне нужно было быть в Центральной тюрьме Претории. — Да, действительно, он не знает ваших настоящих имен, а вы можете быть гражданами Канады или США. И он, конечно, не предрасположен выдавать вас или кого-то ещё. Но, как я уже вам говорил, никогда нельзя исходить из того, что человека, попавшего в тюрьму, не заставят говорить или он не будет в той или иной форме сотрудничать с полицией.

Роза хотела прервать меня, но я сделал жест, чтобы остановить её:

— Подожди минуточку. Я подхожу к сути вопроса: наш друг Адонис знает, что вы уехали из дома в Дурбане. Если он будет вынужден что-то рассказать полиции — может быть для того, чтобы утаить более важную информацию — он может решить сообщить им этот адрес. Как только они доберутся до того дома, они, возможно, зацепятся за ваш след.

— Как! — запротестовала она. — Там же ничего не осталось.

— Ваша машина, — ответил я. — Хозяйка дома, соседи… нужно исходить из того, что любой из них может вспомнить номер машины, что приведёт к…

— Что приведёт к Грейс, — прервала она меня с торжеством. — Хааа. Ты забыл о Грейс. У-у-упи-и. Мы чисты.

— Извини, Роза. Я не забыл о Грейс…

Грейс, ещё одна американка, работала с ней за пару лет до этого, перед Келли, и машина была куплена на её имя. Они жили тогда в Йоханнесбурге.

Я сказал:

— Грейс использовала твой йоханнесбургский адрес, когда регистрировала машину. И, если тебе нужно напоминать об этом, хотя тот дом и был снят на её имя, но вы были в дружеских отношениях с вашими соседями, которые знали…

Здесь я остановился, чтобы усилить драматический эффект, потому что это было яблоком раздора между нами, и сейчас она должна была заплатить за это:

— Которые знали, — продолжил я, — что вы поступили в университет на театральные курсы.

Я остановился, чтобы дать ей должным образом усвоить смысл сказанного.

— Да, понятно, — коротко сказала она. — Они проверят в списках университета и обнаружат, что маленькая пожилая Роза на самом деле — «Мисс Мира». Итак, как ты думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы вычислить моё настоящее имя? — спросила она с элементом тревоги, появившимся в голосе.

— Адонис был арестован в прошлый четверг — пять дней назад, — ответил я. — У них была куча других вопросов, требовавших срочного внимания. Я не думаю, что ваш след был для них первоочередным — при всём его значении. Но мы не можем рисковать. Давай предположим, что в пятницу они доберутся до дурбанского дома. Если им повезёт, они немедленно найдут владельца — ты помнишь, как трудно было найти этого постоянно переезжающего человека. И если им по-прежнему будет везти, то он вспомнит номер машины. Но если даже это будет не он, то какой-нибудь ушлый сосед с хорошей памятью выложит всё на блюдечке, потому что, ты же понимаешь, у нас нет монополии на удачу.

Теперь я чувствовал вдохновение и продолжал:

— Следующий шаг. Их компьютер должным образом выдает имя Грейс и ваш адрес в Йоханнесбурге. Это может произойти в конце дня в пятницу, но затем дела пойдут медленнее. Служба безопасности из Дурбана должна будет обратиться к коллегам в Йоханнесбурге, чтобы они продолжили это дело. Здесь пойдут задержки, так как начальство в Дурбане должно решить, что делать дальше. Это требует времени: сначала должны поступить доклады от тех, кто допрашивал, к руководителям операции, которые взвешивают и просеивают всю информацию и должны принимать различные сложные решения. Возможно, они захотят послать в Йоханнесбург своих специалистов, или, может быть, они отдадут предпочтение скорости и запросят руководство в Йоханнесбурге, чтобы те направили кого-то обследовать ваше прежнее место жительства. Возможно, они сначала обратятся в агентство по недвижимости, чтобы исследовать документы. Они обнаружат, что Грейс уехала оттуда восемнадцать месяцев назад. Они сосредоточатся на её поисках. Они будут проверять, осталась ли она в стране, и если да, то когда и как она выехала. Они будут также интересоваться новыми жильцами. Они не будут вламываться в дом, поскольку там могут быть наши люди, которые просто сменили Грейс. Поэтому в выходные дни они будут вести наблюдение за домом, начнут прослушивать телефон, осторожно опрашивать соседей, делать невинные подходы к самому дому.

— Да, — сказал я, кивая головой и больше разговаривая с собой, чем с ней, поскольку всё больше убеждался в правильности своих расчётов. — Да… это займет у них все выходные и даже часть понедельника, самое раннее. Если они решат, что это дело срочное и нужно действовать энергично, они решат навестить обитателей дома и задать им прямые вопросы. Это может произойти в понедельник вечером, когда люди возвращаются с работы или, возможно, сегодня утром, до того как жильцы включатся в ежедневную рутину.

Роза смотрела широко раскрытыми глазами.

— Сегодня утром? Ты действительно говоришь об утре этого дня? Вот это да!

Она собралась и села прямо, а не облокотившись на стол, как я застал её, когда пришёл. Теперь она смотрела прямо на меня и живо впитывала мои оценки.

— Хорошо, давай прямо. Полицейским везёт и они прослеживают меня до Йоханнесбурга. Они начинают задавать людям вопросы. Они начинают с хозяйки. Там бесполезно. Она была постоянно «закрыта на обед» — никогда не знала, какое сейчас время дня.

Затем она прикинула, какие шансы у полиции узнать что-то у соседей:

— Самая большая компания бомжей, которую можно себе только представить. Один или двое были в каком-то смысле моими приятелями. Они не из тех, кто будет с удовольствием говорить обо мне с незнакомцами.

Я стал проявлять нетерпение, и она сдалась:

— Хорошо, будем считать, что удача по-прежнему на стороне Гестапо и один из соседей действительно ляпнет, что я училась в университете. И им не понадобиться угрожать ему вырвать ногти, потому что одного устрашающего взгляда достаточно, чтобы его артикуляционный аппарат произнёс слова — «театральное отделение». Обычный запрос — и выпрыгивает моё настоящее имя.

Она обеими руками обхватила свою шею и взмолилась:

— Джене, скажи мне всё прямо. Сколько у нас времени?