Владимир Десятерик - Павленков

Откликнулся на призыв участвовать в подготовке книг серии «Жизнь замечательных людей» и известный публицист В. В. Берви-Флеровский. 8 января 1891 года он писал Павленкову о возможности своего участия в этом начинании: «Относительно биографий. Я бы взял на себя биографии Кромвеля, Вашингтона, Франклина, Мирабо и Гамбетты (его нет у Вас). Кроме того, я желал бы взять биографию Дидро. Я возьмусь также за Гладстона. Кроме того я могу взять на себя следующие биографии: 1) Руссо, 2) Сперанский, 3) Суворов, 4) Мольер, 5) Меттерних, 6) Магомет, 7) Милль, 8) Посошков, 9) Колумб, 10) Виктор Гюго. Если Вам угодно будет поручить мне составление нескольких из вышеперечисленных биографий, то не будете ли Вы столь добры написать мне об этом».

Флорентий Федорович отложил письмо, задумался. Вот ведь какая великая сила не разбужена еще в нашем великом народе. Вот и автор этого письма. Служит в государственной конторе Закавказской железной дороги. Двадцать лет назад сделал, как сам утверждает, научное открытие, которым устранялось понятие о механической силе и доказывалось, что всякое движение в природе есть результат мыслительного процесса. Конечно, трудно признать правоту автора открытия. Наши ученые отвернулись от нее. Много лет он не мог напечатать обоснование своей идеи. Лишь благодаря хлопотам Кавелина и других удалось издать книгу «Философия бессознательного, дарвинизма и реальная истина» за счет Литературного фонда. Ученые проигнорировали своим вниманием этот труд, автора посчитали не совсем здоровым.

Даже не вдаваясь в рассуждение по поводу существа вопроса: прав автор или нет, но другое не может не тревожить — глухота общественная ко всему новому на родной земле, нежелание взращивать ростки неведомого до сих пор, взращивать терпеливо и заботливо. Ведь, кто знает, а вдруг из одного из таких ростков раскинется столь густая крона, что обратит на себя взоры всего человечества. И она будет стоять на нашей на русской почве.

— Что-то я увлекся… Куда меня занесло! Автор из Тифлиса привел свои соображения ведь только для обоснования того, каким личностям из прошлых эпох стоило бы, по его мнению, отдавать предпочтение… Хотя опыт — всегда — опыт: и положительный, и отрицательный…

Флорентий Федорович давно уже заметил за собой привычку вести диалог с каждым из своих адресатов. Возможно, это происходило из-за уединенного образа жизни, который он вел. Без семьи, без частых и шумных застолий… Он ловил себя на том, что мог иногда часами вести полемику с кем-либо из друзей, написавших ему…

Так на чем же стоит сосредоточиться Берви-Флеровскому?.. Вот он называет Мирабо… Что ж, пускай попробует. Правда, в письме оговаривались некоторые условия… «За неимением денег я вынужден просить у Вас аванс 50 р. на покупку источников. По получении Вашего согласия я бы прислал к Вам человека, который, получив от Вас деньги, купил бы и выслал мне книги. Если Вы найдете это более удобным, — то не купите ли Вы на мой счет источники и не вышлите ли Вы их мне. По получении источников, я немедленно составил бы одну или две биографии и выслал бы их Вам… Я попросил бы Вас назначить мне сроки, к которым биографии должны быть готовы, принимая в соображение, что я не могу начать писать ранее получения источников, а источники я могу получить в Тифлисе не ранее десяти дней после высылки их из Петербурга».

Из следующего письма В. В. Берви-Флеровского Павленкову от 3 марта 1891 года известно, что на его предложение активно сотрудничать в выпуске биографической серии издатель ответил согласием. В телеграмме от 19 февраля 1891 года Флорентий Федорович предложил приступить к работе над биографией Мирабо, сообщал условия, на которых могло бы вестись творческое содружество.

Берви-Флеровский с признательностью принимает издательское предложение. Он уже поручил некоему Романовскому заняться приобретением биографических книг о Мирабо. Но оказалось, что Павленков одновременно со своей телеграммой начинает приобретать книги о Мирабо. Поэтому спустя 10 дней, 12 марта 1891 года, Берви-Флеровский благодарит Флорентия Федоровича за то, что он взял на себя труд выписать источники для биографии Мирабо. «Прошу Вас не стесняться суммой, я готов заплатить за книги, лишь бы получился материал», — пишет он. В письме называются отдельные французские издания, которые ему понадобятся. Автор просит приобрести издание речей Мирабо. В конце письма Берви-Флеровский напоминает: «Я полагаю, что все останется так, как Вы мне написали, то есть, если пробная биография Мирабо окажется удачной, то Вы мне предоставите от 8 до 10 биографий, которые я должен буду написать в течение двух с лишком лет».

19 марта 1891 года Берви-Флеровский перечисляет Флорентию Федоровичу книги о Мирабо, которые он получил, просит не беспокоиться по поводу того, что некоторые книги могут повторяться, он приобретет их для себя. «Я был бы Вам очень обязан, если бы Вы написали мне или Черкасову два слова о том, когда я могу ждать выписанные Вами для меня книги», — добавляет он. Берви-Флеровский продолжает в письмах постоянно информировать издателя о том, как продвигается его работа над книгой. 19 апреля 1891 года, к примеру, он сообщает, что у него уже есть двадцать томов, посвященных Мирабо. Среди них — три биографии, его сочинения, речи, переписка. Он еще не получил нескольких книг, видимо, заказанных из-за границы, но принимает решение приступить к написанию: «…Я счел возможным начать изложение биографии, и к 1 июля Вы ее получите». Он просит издателя сообщить, где он будет летом, чтобы рукопись могла дойти до него, «не блуждая в пространстве».

Обязательство автор выполнил в срок, ибо в своем письме от 13 августа 1891 года он уже отвечал, какие поправки будет вносить в рукопись по совету прочитавшего ее Павленкова. «Многоуважаемый Флорентий Федорович! — пишет он. — Конечно, причины, по которым я сосредоточился на недостатках Мирабо, очень важны; ведь в нем, как в фокусе, совокупились все те слабые стороны выдающихся современных общественных деятелей, которые задержали развитие Европы более, чем на столетие. Но мне самому приходило в голову, что цель такого изложения может быть не понята публикой, и это даже может уменьшить сбыт книги, что совсем нежелательно. Я готов исправить изложение в том смысле, как Вы говорите. Пришлите мне обратно рукопись, я вставлю то, что может выказать в выгодном свете несомненные и великие достоинства Мирабо и объяснить его недостатки».

Автор исправно и добросовестно поработал над рукописью, но ей предстояло пройти через цензуру. Флорентий Федорович, ощущая все большее притеснение цензоров по отношению к себе в столице, предлагает автору, без указания издательства, куда он намерен передать рукопись, представить ее цензору в Тифлисе.