Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений

Вот и не преминула ты ко мне явиться,
Сообщить с гримасою, что выходишь замуж,
Для чего ж подчеркивать фальшь свою, девица,
Ведь твою неискренность видно по глазам уж.

Говоришь, твой Васенька трудится кассиром,
Что ж местечко теплое: не на хлеб и воду,
Человек с фантазией тут не будет сирым,
Он не уподобится горе-счетоводу

Я бы посоветовал на кассирских нервах
Не играть без устали с целью подогреть их:
Это не понравится Васеньке, во-первых,
Во-вторых, невыгодно и опасно, в-третьих.

Ты ему не вдалбливай, кто такие Гойя,
Дюрер и Корреджио, для его делишек
Это несущественно, лучше на другое
Ты используй собственной глупости излишек.

Говоря по совести, я жалею мужа,
Впрочем, глупость в женщине вовсе не увечье,
В этом утешение все-таки, к тому же
Глупость, как доказано, свойство человечье.

У тебя и в будущем крохотная ролька,
Мир твоим вступлением в брак не обновится,
Все пойдет по-прежнему, то есть плохо, только
Будет глупой дамочкой глупая девица.

С Новым годом тебя поздравляю,
Посылаю сердечный привет,
И еще своему Николаю
Счастья, знаний, успехов желаю
И здоровья на семьдесят лет.

Будь товарищем и командиром,
Раньше всех выходи на аврал,
Чтоб со временем перед всем миром,
На отпор буржуазным задирам,
Появился Фролов адмирал.

Твой роман чреват, так сказать, плодами,
Начинаешь ты не с того абзаца;
Подобает ли, ты подумай, даме
С кавалерами по углам лобзаться?

Это девичья как-никак работа,
Отбивать доход у девиц к чему же,
А тем более, что не зря ведь кто-то
Встарь изрек: «Жена да боится мужа!..»

Ты пойми, что муж – не фланер с бульвара,
Не последняя в колеснице спица,
И естественно коль из самовара
Своего не даст он другим напиться.

А тем паче твой, ибо он с востока,
Темпераментный человек кавказский,
Лозунг: «Зуб за зуб и за око око!»
Для него звучит далеко не сказкой.

Ходит он теперь постоянно хмурым,
На мужчин глядит как на жертву кречет,
Соучастника по твоим амурам
Он, поймав, убьет или изувечит.

Не дают ему спать чужие лавры,
Он от ревности стал желтей лимона,
Он готовится по Шекспиру в мавры,
Значит, кончишь жизнь ты как Дездемона!..

Галина Александровна Але-
ксандровская, поверьте мне, хочу я,
Чтоб было Вам уютно на земле
И жили Вы по радостям кочуя.

Чтоб жизнь на все Вам отвечала «да»
И никогда не жалила Вас коброй,
Чтоб были Вы такою же всегда,
Какая ныне, милою и доброй.

К несчастью, в людях эгоизм неист-
ребим и все от немца до еврея
Полны собой, я тоже – эгоист:
Ведь я живу себя надеждой грея,

Что никогда, как молвил Гамсун Кнут,
Не сменится ни Павликом, ни Димой
Совадвокат без нескольких минут
И сорок лет уж братец мой родимый.

Михаил Савельевич Магит!
Я не поэтический джигит,
И поэтому мне не под стать
Стихотворной удалью блистать.

Ведь экспромт, поверьте мне, всегда
Если разобраться – ерунда,
А бессмыслица и чепуха
Это оскорбление стиха.

Чтоб в стихах хоть что-нибудь сказать
Нужно тему с формою связать,
Нужно метр и рифму так вести,
Чтоб не спотыкаться на пути.

На скаку заметить ров нельзя,
Потому экспромтная стезя
Привести к Парнасу не «могит»,
Михаил Савельевич Магит!

Скажу Вам откровенно, Иоанна
Матвеевна, без лишних фраз: —
По моему довольно таки странно,
Что нет моих стихов у Вас.

Вписав сегодня утром эти строчки
В «Прохладу» ясную свою,
Я вечером без всякой проволочки
Ее Вам в руки отдаю.

На свете много всевозможных вкусов,
Не угодишь на всех – увы! —
Мне грустно только, что Валерий Брюсов
Над ней не склонит головы.

И ныне я, ее создатель скромный,
Ей пожелаю от души
Найти себе у Вас приют укромный
Средь поэтической «лапши».

В Крыму, вдали от площади Арбатской,
Под рокот волн, на пляже, при луне,
Душой и телом, так сказать, вдвойне
Я связь креплю с республикою братской.

Я не скулю как неврастеник датский:
«Быть иль не быть?!.» Здесь быть по вкусу мне,
Но утверждать, что счастлива вполне
Все ж не могу: не едет Златовратский.

Мы жизнь ведем аркадских пастушков,
Мы, это – я и трепетный Горшков,
Как чичисбей мой он не без таланта,

Но я хочу, чтоб был со мной А. Н: —
Он захватил меня навеки в плен
Своими переводами из Данта.

Такой артист родится раз в сто лет
Шаляпин – целая эпоха,
И следовательно его портрет
Иметь, мне кажется, не плохо.
Пусть он теперь лишь памятью храним,
Все ж современным попугаям
Смешно и глупо состязаться с ним:
Ведь он для них недосягаем.
Его искусство пышно расцвело,
Они же вечные бутоны
И весят вместе взятые кило,
А он один четыре тонны.

Мое рондо – мечтаний смутных дата,
Оно возникло в миг, когда в окно
Скользнул великолепный луч заката,
И там, где было только что темно
Вдруг стало золотисто-розовато.

В такие сумерки мечта крылата,
Пусть гаснет свет, пусть день уходит, но
За этот миг, за тот луч расплата —
Мое рондо.

Я вспомнил пережитое когда-то,
Мной перечувствованное давно
И годы нашей молодости, Тата,
И в память их тебе посвящено,
Как дань любви поэта, друга, брата,
Мое рондо.