Федор Палицын - Записки. Том II. Франция (1916–1921)

Маклаков и М.Д. Стахович {236}вчера поехали в Лондон, уговаривать англичан. Говорил со Стаховичем. Он стал солиднее, но посольское звание сделало его самодовольным. Оба эти господина и русские дворяне, но служивые той революции, которая погубила Российское государство. И тот и другой, как фальшивые ассигнации, фальшивые послы идут спасать ту Россию, которую они со своими сообщниками загубили. И в ус себе не дуют. Стахович все изрекает. Он поехал в Финляндию, потому что ее изучал. Когда же он ее изучал, в 1910 году в приятных разговорах? Я сказал ему мягко, что народ доведен был правительством до революции, что не от того она возникла, а от нашей гордости она разразилась. Он обиделся, я ему добавил: «От Вашей эгоистичной гордости». Недовольные, мы расстались.

В понедельник и во вторник Безобразов имел разговор с Франсуа Марсалем и Гурко и, кроме того, был и Миллер вызван к первому, и затем, когда для получения разрешения на обратный отъезд их направили в Генеральный штаб, то там встретились с Нивелем. Марсаль все собирается докладывать Клемансо, но до сих пор еще не докладывал, или скрывает, что доложил. С другой стороны, если миссия Лиоте приостановлена, то без Клемансо это дело обойтись не может. Но, кроме того, Клемансо желает иметь список разных деятелей, с их характеристикой. Значит, что-то хотят делать.

Гурко бурлит и недоволен, что ему отказали в разрешении ехать в Англию. Он думает, что это Клемансо или Пишон, а я думаю, что это Маклаков, который со Стаховичем во вторник 21-го должны были поехать на какую-то конференцию спасать Россию, уговаривать англичан действовать. Так, по крайней мере, после обедни сказал Стахович, выставляя это как акт гражданского подвига, ибо тратит на это свои последние харчи.

Желаю им успеха, ибо судя по слышанному, Англия ввязываться в наши дела не желает, а Америка, по-видимому, не прочь создать в России самое демократическое правление с большевиками и Советами во главе. Возражать им нельзя, ибо у них, по-видимому, сложилось так, что Россия как военная сила не существует. Создать армию нельзя, а в данное время им только и нужно пушечное мясо. Но вот в этом они и ошибаются. Я думаю, что армию создать можно. Не в 8 млн., а в 1½ и даже более. Для первой поры больше и не нужно, но за дело надо взяться умеючи. Годы 1909–1917 сверхсрочные явятся по всей России. Офицеров и начальников призвать и рассортировать можно. Кое-какие материальные части сохранились. Само собой разумеется, что немцы этому будут препятствовать, и так как центральный Совет и комиссары в их власти, то сделать эти последние не будут в силах, да и желания у них нет. Работа Басова {237}какая-то призрачная.

Я написал Безобразову и просил его перевести письмо, чтобы передать его Марсалю. Суть для нас, ценно им, чтобы у нас была бы армия или вооруженная сила, что, когда соберутся для общего мира, у России было бы свое лицо и голос. Вооруженная сила, хотя бы и небольшая, нужна союзникам теперь как противовес, а когда она будет при мирной конференции, то цена ей будет, и союзникам, и врагам, и нам.

Но немцы не позволят большевикам ее создать, в особенности с их наивными приемами, а Басов ничего не сделает, ибо не может. Здесь все толкуют о правительстве, о свержении большевиков и т. п. Но прежде всего, нужна сила русская, а как сложатся внутренние вопросы, это хотя и важно, но не так. Большевики если бы и хотели, то сделаться иными не могут, они сами во власти толпы и немцев.

Они, может быть, и желали бы изменить курс, но где же им: ни умения, ни государственности, ни сил у них нет, как доктринеры они вне жизни. Бедный Ленин уже слезы льет. Несчастные люди, наделавшие своей гордостью и слепостью столько бедствий. В «Journal» помещено показание немецкого пленного, вернувшегося в Германию, что Алексеев и Корнилов 26-го февраля были расстреляны на станции Новочеркасск. Сопоставляя с поздними данными, уверен, что выдумка. Миллер во второй половине марта в Москве не имел этих сведений. Интересно знать, когда Гутьяр оставил Михаила Васильевича.

Очень грустно на душе сегодня. Если основывать свои выводы на газетах и на том, что задним числом доходит из России, то подчас совершенно невозможно поставить диагноз о состоянии нашей бедной больной. Кто-то правит, сносится и ставит какие-то условия. Власть сидит в Кремле, охраняемая латышами, что-то такое сидит в Петрограде. В губерниях, уездах советы, вероятно, то же по волостям и деревням. Как будто все прежнее отменено, а гражданская жизнь с куплей и продажей идет рядом с захватом квартир и угодий, не гражданским путем. Где-то бьются, отстаивая единство России. Фабрики, если не все, то многие работают, и кто-то рабочим платит. Буржуи живут, как живут: это неизвестно, но еще дышат.

Даже пишут и издают какие-то законы. Исполняют ли их – это не известно. Но что же тогда исполняют? Церкви, говорят, полны.

Не пустуют синема и театры, идет разгул; говорят, гуляют солдаты, красная гвардия и все то, что в рядах освободителей. Прежней армии, по долгу, нет. Формируется новая, под руководством Басова, но не клеится. Немцы находят, что жизнь течет не хорошо и надо занять центры, как Петроград и Москву. О флоте не говорю. Всегда он был несчастьем для России, а теперь это одно сплошное преступление. Армия разошлась, но не вся, и что прибывшие в деревню солдаты делают – неизвестно. Вскользь говорят, что ничего, а когда придут матросы, нехорошо.

Но что же это такое? Долго ли это продолжится? Что нужно, чтобы жизнь потекла бы более нормально? Заседаниями общественных деятелей ничего не достигнешь. Народный разлад и возбуждение не шутка, в особенности, если оно подталкивается возможностью грабежа, своеволия и насилия.

То, что говорят и взывают деятели, это делается для своей славы, для личных целей, но оно лишь поддерживает возбуждение, а не склоняет к трезвой работе устроения государства, на каких бы то ни было началах. Говорят, те кто мнят, что они правят, издали большое число декретов. Жаль, что они не дошли до сих пор. Может быть, теоретично они прекрасны, но практически, говорят, они лишены применения, и жизнь течет независимо от них. Неужели правящие не видят, в каком они бессилии и разладе с жизнью? В чем тут секрет?

По-моему не в них, а в разнузданной толпе, которой они удобны и которую они не ограничивают, ибо не могут. Устранить их, пожалуй, будет хуже. Значит, надо устранить толпу, и тогда вся эта братия будет безвредна. И разве это трудно сделать? Я думаю, что нет. <���…>

И как убедить слепых людей, не знающих толком страну, людей, истории страны, что надо тушить пожар там, где горит, а не Бог знает где. Япония благоразумно медлила и, я думаю, будет медлить. На раздел Дальнего Востока она пойдет, когда ей будет ясно, что русскому народу не оправиться и ему суждено быть рабом запада и востока. Страшно даже думать о таких бедствиях и последствиях. Что изменилось в этом народе, только что начавшем жить, чтобы прийти к такому концу?