Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Сыск обоюдный то и дело…
О, где ты, русская земля,
И в неге льющиеся спелой
Колосьев полные поля,
И за хлебами, с колокольни,
Едва заметной из лесов,
Назавтра к празднику Господню
Поющий колокола зов.

Здесь полный пруд под ряской тины,
А там полей немая гладь…
От общей ласковой картины
Черты единой не отнять:
Ни старой яблони, так сонно
К окну приникшей подремать,
Ни почерневшего балкона,
Где хорошо зарей мечтать.

Я взял у стройного японца,
Как дерзкий гость, на всем лету
Его изысканное солнце,
Его воздушную мечту, —
И под прозрачными огнями
Тот путь с счастливых островов
Осыпал крупными цветами
Из экзотических садов.

Я твой, я твой… Спускаясь к устью,
Уже в беспарусной ладье,
С какою нежностью и грустью
Я предаюсь твоей струе.
С каким безгрешным сладострастьем
Назад я обращаю взор,
Любуясь издали, как счастьем,
Виденьем легким нив и гор.

Года бегут, года уносят
И жизнь, и молодость, и пыл,
Уж сердце, что восторгов просит,
Ревнивый опыт остудил.
Года бегут, но отчего же,
Как сказка волшебства и сна,
В душе моей одно и то же:
Всё ты, и нежность, и весна.

Для чего твоя жизнь развилась, расцвела?
Для того ль, чтоб, как ночь, миновать без тепла,
Без мятежной мечты, без безумной любви?
Нет, мгновение неги лови и сорви.
Это будет не грех, не паденье совсем, —
Это будет мгновенный и вечный эдем,
Это будет цветок, созревающий в зной,
Под небесным огнем, золотою порой.

Как тих он, утренний и молчаливый час,
Когда в безмолвии охватывают нас
Виденья смутные невозвратимых теней,
Минутных радостей, минувших огорчений,
Друзей, давно вдали погасших, голоса,
Бесплодных, поздних слез остывшая роса,
Безгласный реквием, как мир осиротелый,
Так жутко плачущий над прахом жизни целой.

Мне грустен твой отказ от снов твоих живых,
Твое согласие с жестокостями рока, —
Пускай минувшее прошло и спит глубоко, —
Не забывай его в видениях ночных;
Не забывай: оно – вся жизнь твоя – и май,
И ночи знойные, и звезды молодые…

Мне странны в годы бурь и гнева
Твои старинные часы,
Их ровный шорох вправо, влево,
Как капли мерные росы.
Как будто ветхая эпоха
Сатурна крадется в глуши,
И не могу внимать без вздоха
Призывам вечности в тиши.

Как этой осенью хрустальной
Я, как изгнанник, дорожу;
Какой приют мечте прощальной
В ее лазури нахожу
В ее холмах осиротелых,
В ее безлистых деревах,
И на стихающих водах,
И на мостках под утро белых.

Еще пою я, как весною,
И почему же мне не петь,
Когда заря перед зарею
Не поспевает догореть,
Когда на всем моем просторе,
Где только достигает вид,
Сияет небо, блещет море,
И смерть в бессилии бежит.

Витториа Колонна, отзовись
Издалека на тайные призывы!
Я вновь стою, безмолвный и счастливый,
Взирающий в светлеющую высь.
Витториа Колонна, позови
Мечту души за грань всего земного,
Где тает мысль, где недостойно слово,
Где крыльев нет для песен и любви.
С тех пор, как ты все дни, весь век со мной,
Я возлюбил бесплотные сонеты,
Высокие, как высоки поэты,
Далекие от похоти земной,
Торжественно, как в храм перед зарей,
Вводящие пред образ твой воспетый.

О, трепещи своей гитарой
Навстречу солнцу и мечтам.
Дай отдохнуть от боли старой
И полететь к былым звездам.
Душа дрожит, душа готова
Сама гитарой стать живой
И петь от слова и до слова
Призывы радости чужой.

Хвала тебе, орел столетний!
Под снегом старости и лет
Еще вечней, еще приветней
Горят венцы былых побед.
И незабвенное свершится,
И пред закатом, как один,
Семья птенцов, шумя, слетится
На темя дедовских вершин.

Еще один с мечтой безмолвной
Бродил у тихих берегов,
Еще один под сенью полной
Напев подслушивал веков,
И в замирающей лазури,
Во вздохах праздной тишины
Разгадывал рожденье бури
И прихоть хищную волны.

Скользят румяные лучи
По золотым стенам и сопкам,
И пятна света, горячи,
Прилипли и к трубам, и к тропкам,
Где весь безлист узор ветвей,
А воздух чист, а волны блещут,
И крылья белых голубей
В закатном золоте трепещут.

Среди забытых алтарей
И ты, поэт, алтарь забытый.
Зачем ты здесь в среде людей
С их клеветою ядовитой, —
С твоей мечтой, с твоим огнем,
С твоей кудрявой головою,
С твоим божественным стихом
Над этой чуждою толпою?

Я одинок, но нет печали:
Один я глубже признаю
Из смутных лет, из вешней дали
Мечту померкшую мою.
И под закатом бледно-алым,
Над тишиной полей и вод
Она прохладным покрывалом
Больное сердце обовьет.

Я вспомнил сны зари минувшей,
Я вспомнил трепетную быль
И страсти взрыв, меня согнувший,
Над бездной ночи, как ковыль.
Я погибал, и как, отколе,
Не знаю сам, лилась волна
Прохладных слез и сладкой боли,
Неотразимой, как весна.

Как живо мне напомнил ты
Мою «Венецию Востока»
У самой голубой черты
В лазурный край волны глубокой.
Хоть нет там пьяццы и гондол,
Но так свежо, но так просторно
Дрожат лучи, смеется дол,
И море ропщет непокорно.

Люблю мелодию живую
Твоих задумчивых стихов,
Как нить полудня золотую
До снежных наших берегов,
Как весть весны, как голос мая
Под трепет звезды и шелест крыл
О том, что есть там жизнь иная,
И песен полная и сил.

Люби, люби свой дом забытый,
И шорох ветра за стеной,
И призрак юности убитой
В мерцаньи юности чужой.
Люби заката замиранье
И краски неба за горой,
Люби последнее мечтанье
Перед прощальною порой.