Ивлин Во - Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

В Астон-Клинтон не слишком весело. После двухмесячного пребывания в относительно цивилизованном обществе привыкать к детскому гомону очень нелегко: «А Кобхэм [152] , сэр, считает, что автомобиль движется не быстрее черепахи. Это правда, сэр?».

Боюсь, они обижаются на меня за то, что я уделяю им не слишком много времени, – поэтому решил напоить их чаем. Сомневаюсь, что получу от этого чаепития удовольствие.

Четверг, 7 октября 1926 года <���…> В четверг опять отправился в Лондон поискать Дэвиду свадебный подарок. Постригся, сходил на выставку таможенника Руссо [153] , примерил костюм, который мне шьют у Андерсена и Шеппарда. Сидит, разумеется, хорошо, но не могу сказать, что я доволен: гляжусь в нем каким-то записным щеголем. Встретился с переплетчиком, неким Бейном. Договорились, что переплетет мне «ПБ». Поужинал дома куропатками, выкурил отцовскую сигару и вернулся на поезде.

Суббота, 30 октября 1926 года

В четверг мне минуло двадцать три года. Отец подарил, помимо очень дорогого белья, 1 фунт на праздничный ужин. Эдмунд и Чарльз подарили перочинный нож с разноцветной ручкой, тетя – кисет, повар в «Колоколе» – торт, а Джон Сатро прислал телеграмму. Весь день шел дождь. Обедал и ужинал в «Колоколе», очень много выпил, курил сигары, пил в конюшне чай с Эдмундом и Чарльзом. Ник Келли подарил мне книгу Хюффера [154] и Конрада.

Несколько дней назад послал издателям книжной серии «Сегодня и завтра» письмо с предложением написать книгу «Ной, или Будущее алкогольного опьянения». К моему удивлению и радости, идея была воспринята с энтузиазмом.

Автор очень глупой рецензии в «Манчестер гардиан» расхвалил мой рассказ из сборника «Георгианские рассказы» [155] – правда, доводы приводит предельно нелепые.

Бейн – молодец: переплел «ПБ» в кратчайшие сроки.

С углем перебои; сыро и холодно. Кормят с каждым днем все хуже. Работы невпроворот, а я постыдно бездельничаю. Теперь, когда Глид покидает школу, отзывается он о ней язвительно, да еще во весь голос. Ученики издеваются над ним все больше. А он вдобавок играет в футбол все хуже.

Каким скучным стал этот дневник. Наверно, вести его надо каждый день, что-то записывать каждый вечер. Попробую.

День Гая Фокса [156] 1926 года Получил от «Габбитас и Тринг» сообщение: некая дама из Голдерс-Грин ищет своему сыну частного преподавателя; занятия на каникулах. Это означает, что про поездку в Афины придется забыть. Тем не менее урок, если получится, возьму. Четырьмя гинеями в неделю не бросаются.

Воскресенье, 7 ноября 1926 года

От мысли, что на предстоящих каникулах буду работать, вместо того чтобы сорить деньгами, я становлюсь ханжой, что дает мне право тратить деньги с чистой совестью. Вчера и позавчера ужинал в ресторанах и пил ром. Вчера вечером – с Чарльзом Пулом, он приехал из Кембриджа всего на один день. Напился и с энтузиазмом рассуждал о прелюбодеянии.

Уже написал 2000 слов «Ноя»; кое-что совсем недурно.

Среда, 10 ноября 1926 года

<���…> Вчера кончил первую главу «Ноя».

Из-за дурного питания и собственной нечистоплотности у многих детей появились на коже гнойники. Все спортивные соревнования отменены.

Сегодня утром сестра-хозяйка в приступе гнева покинула школу с обитым жестью чемоданом на голове.

Вчера утром ужинал с Глидом и по дороге домой свернул на берег канала. Домой вернулся за полночь.

Дождь льет с утра до вечера.

Еще две рецензии на «Георгианские рассказы»; обо мне ни слова. Бейн и не думает слать «ПБ». Дама из Голдерс-Грин не ответила на мое письмо, где я пишу, что готов заниматься на каникулах с ее сыном.

В четверг ездил в Лондон. Дама из Голдерз-Грин не нанимает меня учителем к своему сыну. Отец пребывает в еще более приподнятом настроении, чем обычно. Из Вендовера я вернулся на велосипеде.

Пятница, суббота и воскресенье прошли хуже некуда, и у меня нет ни малейших сомнений: и сегодняшний день будет ничуть не лучше. Ученики по-прежнему гниют заживо и ведут себя соответственно.

Пришло письмо от Элизабет: собирается ко мне на выходные. «Ной» спорится. Получается манерно и «литературно».

У Глида сдали нервы, в субботу он высек ученика, и высек на совесть. К Чарльзу и Эдмунду подселили ученика по фамилии Блэкберн, и больше я к ним не хожу. Стал замечать, что покрикиваю на детей, не проверяю их работы, то и дело теряю журнал с записями. Читаю Эдгара Уоллеса и совершенно не в состоянии вникнуть в эссе Герберта Рида [157] . А до конца семестра еще почти пять недель.

Среда, 17 ноября 1926 года

Пришли экземпляры «ПБ» – одна ошибка осталась неисправленной. Заметил ее, но включить в список опечаток забыл.

Весь день был груб с учениками – стыдно.

Пятница, 19 ноября 1926 года Все надоело.

Вторник, 23 ноября 1926 года Устал. Все надоело.

Среда, 24 ноября 1926 года Вместе с учениками колол дрова.

Четверг, 25 ноября 1926 года <���…> Сломалась ручка от двери в учительскую, и приходится выбирать: либо сидеть на сквозняке, либо вскакивать на каждый стук.

Рождество 1926 года,

суббота, «Патрис II», Средиземное море

Прежде чем уехать из Лондона, закончил «Ноя» – впрочем, наскоро, и послал рукопись Кигану Полу. Криз приехал в четверг вечером. Рад был увидеть его перед отъездом.

Вчера после завтрака пустился в путь с минимумом вещей. На пути в Кале была сильная качка, но я, против ожидания, перенес ее неплохо. Мой печальный опыт морской болезни вызван, по всей видимости, алкоголем. Путешествие из Кале в Марсель удовольствия не доставило. Вагон был переполнен. Рядом сидела женщина с маленькой девочкой и всю ночь, каждые двадцать минут, кормила ее шоколадом, пирожными, фруктами и поила водой со слабительным. Ужасно хотелось пить; спал мало.

В Марселе ни одного честного человека. Все, кому придется, пытались меня облапошить и справлялись с этой задачей выше всяких похвал. Превосходно пообедал в ресторане «Бассо».

Пароход оказался куда красивее и чище, чем можно было ожидать. Пассажиры интересуют меня мало. Сижу за столом с юным греком – очень смуглым, и с американцем средних лет, чудовищным провинциалом. Своего соседа по каюте еще не видел. Качка становится все сильнее, капитан же мертвецки пьян и кричит не своим голосом. Больше всего боюсь, что, если лягу, начнет тошнить.

Воскресенье, 26 декабря 1926 года

Путешествие, как я и ожидал, оставляет желать лучшего. Морской болезнью я пока не заболел, но качает здорово, в каюте нечем дышать, вентиляция никуда не годится. Только и разговоров что о еде, длинные французские названия блюд, много перемен, официанты в белых перчатках, подаются чашки с водой для ополаскивания пальцев и т.д. Между тем еда, как таковая, совершенно безвкусна. К столу подают отвратительное греческое вино – отдает лаком и тростниковым сахаром. А вот кофе по-турецки очень неплох.

Читать дальше