Ивлин Во - Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Аден – Момбаса,

среда, 10 декабря 1930 года

Пароход пришел в шесть. На борт поднялся в девять. Транзит оформил бесплатно. Люди за столом – один хуже другого. Каюта отличная, вот только сосед – француз.

Плавание в Момбасу: на редкость удачно; море спокойное, летучие рыбы, тепло, но не жарко. Милейший американец Кики Престон – раньше ужина с постели не встает. Полненькая англичаночка, учится на биологическом факультете, собирается замуж за человека лет на двадцать старше. Ни о чем, кроме противозачаточных средств, не говорит. Ее мамаша. Еще одна девица – рыжеволосая. Миловидный клерк, зовут Смит, работает в «Шелл». Вторым классом путешествуют турок и англичанин Уилвуд.

Занзибар – Дар-эс-Салам,

понедельник, 29 декабря 1930 года

Покинул Занзибар на большом итальянском пароходе «Маццини»; плыву вторым классом: пароход почти совсем пуст. Последние дни в Занзибаре разбирал почту, пришедшую в субботу и воскресенье. В основном – поздравления или поношения в связи с тем, что стал папистом. Сегодня религиозные споры – удел низших умов; так мне кажется. Пароход кишит маленькими черными жучками. Одна англичанка (они с мужем, специалистом по обжигу кирпича, совершают кругосветное путешествие и море видят впервые за одиннадцать лет) рассказала мне, что один такой жучок пребольно ее укусил, однако я ей не поверил. Сделали остановку в Дар-эс-Саламе, где я купил энциклопедию Пирса и два романа Эдгара Уоллеса. В городе памятник героям войны: драчливого вида чернокожий и надпись: «Даже если ты погибнешь, сражаясь за родину, – твои сыновья тебя не забудут». Алтарь в католической церкви, подаренный кайзером. Герб на нем поврежден. На пароходе жарко. У мужа англичанки боли. Кинофильм; вечером еще один – «Тарзан».

Джинджа, Уганда,

воскресенье, 18 января 1931 года

Объехал Кисуму на машине. Жалкие бунгало разной формы и размера. Прождал Денменов до половины четвертого; должны были приехать в двенадцать. Обедал в гостинице, потом переехал к Суинтонам. Небольшой английский сельский особняк с гардеробной, вычурным туалетным столиком; за умывальником белая кисея с розовыми бантами. Семейные портреты, старое серебро и т.д. На следующий день – в Джинджу. В гостинице свободных номеров не оказалось – спал в пансионе. <���…> Видел верховья Нила, слышал гиппопотамов. В баре разговоры бывалых путешественников: «Слыхали? Носорог сорвал с женщины скальп», и т.д. Или: «Если буйвол опустил голову – значит, собирается напасть. Тогда цельтесь в позвоночник. Почти наверняка промахнетесь».

Четверг, 22 января, 1931 года

Поехал с отцом Янссеном в женский негритянский монастырь. Обучают жен европейским манерам. Побывал в школе, где мальчиков учат говорить по-английски и дают такие, например, задания: «Расскажите о связях Генуи и Венеции в XVIII веке». Все учителя черные. Чернокожие монашки рассказывают друг другу про Японию и Аравию.

Вернулся в четыре. Редактор «Уганда геральд» повез меня на могилу Мутесы и во дворец. Кабака – многоженец, императрица – шлюха. Отец Янссен не без удовольствия рассказал об отлучении от церкви священников, членов миссионерского общества, за прелюбодеяние. Всех преступников, перед тем как они поднимутся на эшафот, он обращает в истинную веру. <���…>

Суббота, 31 января 1931 года

Семинария. Отец-настоятель – голландец; красивая борода. Поделки из дерева одного из монахов. Двухэтажное бетонное здание на месте дома первых миссионеров. Чтобы стать священником – восемь лет учебы. В духовный сан посвящены трое. Лаборатория с анатомическими макетами, телеграфом и пр.

Школа «Табора». Большое двухэтажное бетонное здание. Надворные постройки со сводчатой галереей для живущих в школе учителей, старые здания, ферма и пр. Земля сухая. В одном классе учатся печатать на машинке. Ученики в форме: кепки цвета хаки, фуфайки, шорты. Школьный оркестр. <���…>

Школьный двор субботним утром. Доска отличия с выведенными на ней именами отличившихся учеников; по одному в год. Помост. Стулья с высокими резными спинками. Сели на помосте с префектами; школьники на земле. Префект этой недели выкрикивает: «Шари» («Слушается дело»).

Трое мальчишек обвиняются в курении. Никто их не защищает. Ложатся на землю, лицом вниз, и сержант дважды бьет каждого палкой, после чего отдает честь присутствующим при экзекуции. В большинстве случаев наказание сопровождается громкими криками. Ученик постарше обвиняется в том, что он отказался пахать поле. Сказал, что не услышал приказ. Вызываются свидетели. Префекты обсуждают этот случай и приговаривают провинившегося к четырем палкам. Объявление: «Эпидемия кори в городе закончилась». Уходим.

Ходил с коммивояжером в индийский кинематограф. Старый добрый Чарли – «Золотая лихорадка» [245] . Полирует ногти перед едой. Еда украдена. Смакует траву с солью и перцем; полощет пальцы. В финале возникает красавец любовник, и Чарли исчезает. Второй фильм индийский: трогательная, бессмысленная история. Красивую девушку на экране встречают громкими возгласами (в зрительном зале ни одной женщины). Героиню вытаскивают из постели, тащат к пропасти и бросают в ущелье. «Это ей снится», – подсказывает мой спутник. Красивый юноша не сводит с нее глаз. «Это он хочет затащить ее в кусты». Слон с пьяным надсмотрщиком. «Это слон». Слон обращается в бегство, мерзкий грабитель пытается заманить героиню в ловушку. Ее отец умирает, сказав перед смертью, что обещания заняться орошением пустыни не давал никогда, и т.д.

Понедельник, 2 февраля 1931 года

Ехал вагоном второго класса в Кигому. В поезде сплошь бельгийцы и французы; на рассвете пахнет кофе. Кигома – город по преимуществу бельгийский; много греков. Местные дикари. Билет сумел достать только в четыре. «Duc de Brabant» [246] отплывает в шесть. Капитан не показывался до пяти. Толстый, неопрятный мужчина с женой, да и каюта ужасная. В пять выяснилось, что без медицинского свидетельства на борт не пустят. Пустился со всех ног к дому местного врача, обнаружил его в воде: возился со своей моторкой. Медицинскую справку выписал, даже не взглянув на меня. Бегом обратно на пристань. Отплыли только в двенадцать. Кают нет. Шезлонгов нет. Только маленькие стулья. Бельгиец – начальник интендантской службы, грек, какой-то паршивый американец, оказавшийся миссионером. Уборные во время стоянки заперты. Теплый лунный вечер. Отыскал шезлонг, задремал, но проснулся: часа в три ночи резко похолодало. Порывом ветра опрокинуло стулья. Раскат грома. Ливень. Все бросились в маленький салон, успев промокнуть до нитки. Внесли под крышу сваленный на палубе багаж. Молнии – одна за другой; жуткий ветер и дождь; два окна в салоне не закрываются; вода потоками льется с крыши. До рассвета качка; у каждого второго морская болезнь. Рассвет фантастической красоты; дождь прекратился, ветер и море стихли. Палубные пассажиры с козами и свиньями разглядывают то, что осталось от их вещей. Машинное отделение залито водой. Завтрак. Ведем на буксире баржу со скотом. В Альбертвилль прибыли около десяти, но сойти на берег смогли не раньше одиннадцати: проверка паспортов и медицинских удостоверений. Потом – в иммиграционный офис: заполнить анкеты в двух экземплярах. Возраст, девичья фамилия матери и т.д. Очень жарко. Альбертвилль: на переднем плане дома вдоль озера, за домами вздымается гора. Улицы скорее неопрятны, чем грязны. Валяется бумага и пр., растет трава. Низкорослые пальмы. Много кафе, несколько гостиниц. Вместо индусов симпатичные греки. Белокожий лавочник. Девушки в железнодорожной конторе.

Читать дальше