Моисей Губельман - Лазо

До глубокой ночи заседал в тот день Исполком, обсуждая подробный план захвата власти. В два часа все разошлись. Остались лишь руководители военного штаба — Лазо, Соловьев и Поздняков, которым поручено было занять правительственные учреждения города.

«Занять учреждения… Брать власть… А как ее брать?»

Никакого опыта в таком деле ни у кого из них еще не было. Все трое думали об этом про себя, но никто не решался вслух поделиться с товарищами тревожными мыслями, опасаясь упрека в малодушии.

— Ладно, — сказал Соловьев. — Давайте немного отдохнем, а там видно будет.

— Пожалуй, — согласился Лазо.

Легли кто на чем: один на диване, другой на столе. Лазо составил несколько стульев и растянулся на них, подложив под голову шинель.

Погасили свет. Никому не спалось: не до сна было в такую ночь.

— Спишь, Сергей? — спросил Поздняков.

— Сплю. А ты?

— Я тоже.

— Ну-ну, спи.

— Вот что, товарищи, — сказал Лазо. — Давайте посоветуемся. Дело предстоит сложное и трудное. Одних красногвардейцев маловато. Без пехотной воинской части не обойтись.

— А куда сунуться? Не туда попадешь — арестуют, а то и просто пришлепнут, — заметил Соловьев.

Лазо часто бывал в частях. Солдаты хорошо знали этого высокого, стройного молодого офицера в кителе со споротыми царскими погонами. Он никогда не искал эффектных жестов и красивых слов. Когда он говорил, вспоминают его товарищи, то приподнимался почему-то на носки и смотрел впереди себя далеко-далеко, будто хотел поглубже заглянуть в будущее, к которому призывал и в которое верил.

— Соловьев прав, конечно, — сказал Лазо. — Но я думаю, что если мы обратимся к десятой роте пятнадцатого полка — не ошибемся. Есть и там ненадежный элемент, но, пожалуй, меньше, чем в других частях. Почти все фронтовики понимают, что надо кончать старую жизнь. Пошли, товарищи.

Все поднялись и тихо вышли из Исполкома. Десятая рота размещалась на ближайшей улице.

Лазо знал членов ротного комитета, разбудил их и сказал:

— Пришли за помощью. Настало время взять власть в свои руки.

— Правильно, — поддержали комитетчики.

Пригласили фельдфебеля.

— Поднимай роту.

— Есть поднять роту!

В ночной тишине внезапно раздалась команда.

— Рота, в ружье!.. Стройсь!..

Не прошло и пяти минут, как во дворе казармы солдаты построились.

— Смир-р-но! — скомандовал фельдфебель.

К солдатам обратился Лазо.

— Товарищи! — волнуясь, начал он. — Вы уже знаете, что в Петрограде восстали рабочие и солдаты. Они свергли Временное правительство и установили советскую власть.

— Ура! — разнеслось по всему двору.

— Нам доверено, товарищи, — продолжал Лазо более твердо и уверенно, — ответственное дело. Исполнительный комитет Совета поручает нам занять правительственные учреждения в Красноярске и установить здесь рабоче-крестьянскую советскую власть.

— Выполним, товарищи, это высокое поручение! — закончил Лазо свою короткую речь.

Солдаты восторженно откликнулись на этот призыв. Воинская часть присоединилась к красногвардейцам, и они вместе под руководством Лазо, Позднякова и Соловьева дружно отправились выполнять революционное задание.

В ночь с 28 на 29 октября в Красноярске была установлена советская власть.

Однако воинские части были еще не полностью в преданных и верных советской власти руках. По указанию Исполкома, 31 октября за подписью председателя солдатской секции Лазо и секретаря Позднякова по красноярскому гарнизону был издан приказ, который должен был парализовать антисоветскую деятельность командного состава гарнизона.

В этом документе указывалось, что все приказы по гарнизону и по отдельным частям (полку, дружине и т. д.), не имеющие подписи председателя солдатской секции или комитета части, считаются незаконными.

«Не исполняйте их! — писали Лазо и Поздняков. — Не дайте увлечь себя ни на одно выступление помимо Исполнительного комитета. Сохраняйте и поддерживайте революционную дисциплину. Только выдержка и единство действий обеспечат успех революции».

С первых же дней Октябрьского переворота волны революции разлились по всей необъятной территории России.

Офицеры, юнкера, купцы, фабриканты и помещики, в страхе бежавшие из Советской России в Сибирь и на Дальний Восток, начали сколачивать там контрреволюционные банды. С помощью своих вдохновителей — империалистов США, Японии, Англии и Франции — они надеялись свергнуть еще не окрепшую советскую власть и восстановить старые порядки.

Впрочем, империалистические державы начали вмешиваться в русские дела еще до октября 1917 года. После Февральской революции они всячески поддерживали Временное правительство, снабжали его деньгами, рассчитывая задушить революцию, закабалить Россию и беспрепятственно грабить ее естественные богатства. Не в меру ретивые заокеанские дельцы, не стесняясь, начали рассматривать Россию чуть ли не как свою «волость». Американским империалистам отнюдь не уступали и их японские коллеги. Оба партнера договаривались с Временным правительством о купле-продаже богатств Дальнего Востока оптом и в розницу.

Японские империалисты старались по возможности опередить своих единомышленников и друзей из Нового Света.

Посетивший в июне 1917 года редакцию читинской газеты «Забайкальская новь» представитель японской буржуазной газеты «Осака-Майничи-Симбун» заявил: «Япония чрезвычайно заинтересована теперь естественными богатствами вашего края. Нашу страну интересуют ваши горные богатства и сырье. Японские капиталисты готовы вложить свои капиталы для учреждения торгово-промышленных предприятий».

После Октябрьской революции империалисты объединили свои усилия, чтобы уничтожить Советскую республику. Они организовывали мятежи, снабжали своих агентов оружием, деньгами, боеприпасами, обмундированием, готовились к военной интервенции, стремились они задушить советскую власть и «костлявой рукой голода», организовав экономическую блокаду нашей страны. Американское правительство запретило отправлять продовольствие в Россию до тех пор, пока у власти большевики.

В конце 1917 года в различных городах и районах России под руководством эсеров начались выступления контрреволюционных сил, стремившихся ликвидировать только что образовавшуюся молодую Советскую республику и захватить власть в свои руки. Такую попытку предприняли враги революции — белогвардейские офицеры, юнкера, буржуазия, бывшие крупные царские чиновники — и в Иркутске.

В ночь на 8 декабря несколько тысяч хорошо вооруженных офицеров и юнкеров подняли мятеж.

На помощь иркутским большевикам из Красноярска был послан Сергей Лазо с отрядом красногвардейцев.