Елена Первушина - Тургенев и Виардо. Я все еще люблю…

Нападки ретроградной критики на Тургенева, вопреки мнению Анненкова, не прекратились и с появлением рассказов из «Записок охотника» (см. к примеру озлобленную статью С. Шевырева в первой книжке «Москвитянина» за 1848 г., в которой Тургенев, в ряду других писателей «натуральной школы», объявлялся «копиистом», не имеющим поэтического призвания). Рассказ «Хорь и Калиныч» появился в первой книжке обновленного «Современника» за 1847 г. в отделе «Смесь». Тургенев писал, П.В. Анненкову 4 декабря 1880 г.: «В начале моей карьеры успех «Хоря и Калиныча» породил «Записки охотника» (Тургенев И.С. Собр. соч., изд-во «Правда», т. 11, стр. 357).

Тургенев определился на службу в середине 1843 г., а в начале 1845 г. берет отпуск, из которого уже не возвращается в министерство. O службе Тургенева см. статью Ю.Г. Оксмана «И. С. Тургенев на службе в министерстве внутренних дел» (Учен. зап. СГУ, т. LVI, стр. 172–183). Официальные документы см. в комментариях к «Сочинениям И. С. Тургенева», т. XII, 1933, с. 692–697.

Рецензия Тургенева на драму C.A. Гедеонова появилась в № 8 «Отечественных записок» за 1846 г. и довольно объективно оценивала это выспренно-романтическое произведение.

О кружках того времени Тургенев писал не однажды. B «Гамлете Щигровского уезда» (1849) в уста героя – провинциального Гамлета – Тургенев, в соответствии с логикой этого характера, вложил осуждение кружковых отношений. B «Рудине» же он дал поэтические страницы о кружке Покорского.

Цитируются воспоминания B.H. Житовой, напечатанные Стасюлевичем в «Вестнике Европы», 1884, № 11, по ходатайству Анненкова. Эти воспоминания подтверждают биографическую основу рассказа «Муму».

Имеется в виду так называемый «лишний человек», ставший, благодаря Тургеневу, нарицательным именем в пятидесятых – шестидесятых годах. Родовые черты этого типа – духовную раздвоенность, безволие, идейную бесхарактерность, свойственные дворянскому либерализму, – Тургенев обрисовал в «Дневнике лишнего человека», напечатанном в № 4 «Отечественных записок» за 1850 г. Сам писатель считал, что «Дневник» – «хорошая вещь» (Собр. соч., изд-во «Правда», т. 11, с. 87), однако его друзья, критики-либералы – А.В. Дружинин, П.В. Анненков – отнеслись к «Дневнику» иначе. Дружинин, например, писал в № 5 «Современника» за 1850 г., что эта повесть принадлежит «к самым слабым произведениям автора «Записок охотника» (отд. VI, стр. 50). Анненков же в развернутом обзоре повестей Тургенева «О мысли в произведениях изящной словесности» (перепечатан в отд. II Воспоминаний и критических очерков под названием «И.С. Тургенев и Л.Н. Толстой») вообще не упомянул это произведение.

Имеются в виду ходкие тогда эпиграммы Тургенева на Дружинина, Кетчера, Никитенко, Анненкова и др.

«Первая любовь» посвящена Анненкову, напечатана в «Библиотеке для чтения», 1860, № 3. Эта повесть особенно дорога была Тургеневу в силу ее автобиографической основы (см. «Воспоминания о Тургеневе» H.A. Островской в «Тургеневском сборнике», 1915).

B сцене, которую описывает здесь Анненков, участвуют: Григорьев Аполлон Александрович (1822–1864) – поэт, литературный критик славянофильского направления; Случевский Константин Константинович (1837–1904) – поэт, сторонник «чистого» искусства, впоследствии редактор «Всемирной иллюстрации», а затем «Правительственного вестника». Информировал Тургенева об отношении русских студентов в Гейдельберге к «Отцам и детям». Этим и объясняется интересное письмо Тургенева к Случевскому от 14 апреля 1862 г» по поводу романа «Отцы и дети».

Речь идет о начинающем тогда литераторе Константине Николаевиче Леонтьеве (1831–1891), с которым Тургенев познакомился в 1851 г. в Москве, заинтересовался его романом «Булавинский завод» и пытался напечатать хотя бы его начало, но не смог по цензурным условиям (см. Клеман M.K. Летопись жизни и творчества И.С. Тургенева, M. – Л., 1934, с. 60–62).

Цензурное разрешение на отдельное издание «Записок охотника» в двух частях (в этом издании впервые напечатан очерк «Два помещика») было получено 6/18 марта 1852 г уже после ареста Тургенева, книга подверглась обследованию в цензурном ведомстве, а затем в середине августа последовала резолюция Николая I об отстранении от должности цензора B.B. Львова, разрешившего это издание (см. об этой истории в книге Ю.Г. Оксмана «От «Капитанской дочки» A.C. Пушкина к «Запискам охотника» И.С. Тургенева», Саратов, 1959).

B письме к Аксаковым от 6/18 июня 1852 г. Тургенев сообщал о своих встречах с историком И.Е. Забелиным: «Я в Москве много говорил с Забелиным, который мне очень понравился; светлый русский ум и живая ясность взгляда. Он возил меня по кремлевским древностям» (Тургенев, т. 12, стр. 113).

Неточно: Тургенев ездил в Германию в 1842 г.; он был в Париже и путешествовал по Франции вместе с В.П. Боткиным и H.M. Сатиным в 1845 г.; в 1847 г. он выехал за границу в середине января.

Тургенев продолжал участвовать в «Отечественных записках» Краевского и после перехода «Современника» к Некрасову и Панаеву; так, например, в первой книжке этого журнала за 1847 г. напечатаны его повесть «Бреттёр» и рецензия на очередное издание произведений Казака Луганского. Ha страницах «Отечественных записок» появлялись произведения Тургенева и в дальнейшем.

B изданиях «Молодости И.С. Тургенева» в 1909 и 1928 гг. 1846 год, проставленный Анненковым в журнальной публикации, переправлен на 1847. Едва ли это правильно. Из контекста ясно, что Анненков имеет здесь в виду не календарный, а, условно говоря, «литературный» год, то есть период идейно-литературного подъема, отмеченный разновременным появлением тех произведений, которые он называет. Как известно, период этот сменили тяжелые годы правительственной реакции, на что и намекает Анненков в конце абзаца.

Анненков имеет в виду зарисовки Тургеневым революционных событий 1848 г. во Франции– «Наши послали!» (впервые напечатано в 1874 г.), «Человек в серых очках» (впервые появилось в печати в 1880 г.). Анненков был в то время в Париже вместе с Тургеневым, Бакуниным и Герценом. Он хорошо знал о тесном общении Тургенева с русской и международной революционной эмиграцией, но посчитал «целесообразным» и в данном случае представить писателя вне «социального движения».

Неточно: Тургенев был уже в России, когда занемогла его мать. Известие о ее безнадежном состоянии он получил в Петербурге в день ее смерти (см. Клеман M.K. Указ. соч. С. 57).