Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей

Он оставался девственником до двадцати шести лет. Любого, кто читал его ранние стихи (например, сборник «Любовная песня Альфреда Пруфрока»), это совершенно не удивило бы. Когда Элиот наконец отыскал ту, которая, по его мнению, могла бы составить ему подходящую пару, последствия были катастрофические. Вивьен Хейвуд (в быту он звал ее Вив, а она его Том) была жизнерадостной и общительной женщиной, считавшей сдержанного Элиота скучным и закомплексованным. Она была подвержена резким перепадам настроения, изменяла мужу и, по некоторым сведениям, была наркоманкой. Во всем же остальном они прекрасно ладили. Элиот описывает их отношения как вызвавшие «то состояние разума, которое породило поэму “Бесплодная земля”», — вряд ли это произведение могло бы стать иллюстрацией к семейному счастью. Друг семьи Олдос Хаксли приписывал «весь этот прах и отчаяние в поэзии Элиота» союзу поэта с Вив. Поразительно, но их отношения продлились целых семнадцать лет, после чего Элиот решил, что с него хватит. Когда они расстались в 1933 году, Вив сошла с ума. Последние девять лет своей жизни она провела в психиатрической лечебнице. Элиот ни разу ее не навестил.

К этому времени Элиот уже стал если не процветающим, то во всяком случае известным и уважаемым поэтом. Он воспринимал свои поэмы как «события», которые нужно преподносить затаившей дыхание публике не чаще, чем раз в несколько лет. Между такими событиями, как «Полые люди» и «Пепельная среда», Элиот писал критические очерки для разных литературных журналов. Именно в этих его очерках читатели впервые разглядели признаки скрытого антисемитизма, которые несколько подмочили его репутацию как критика. «Расовые и религиозные причины вкупе приводят к тому, что большое количество свободомыслящих евреев для общества нежелательно», — писал он в одной из статей. Кроме того, он смог найти теплые слова для Гитлера и Муссолини. Поклонники принялись копаться в его ранних произведениях на предмет поиска антисемитских высказываний. Они там были и до сих пор остаются пятном на его биографии.

Несмотря на его политические убеждения, Элиот был в 1948 году награжден Нобелевской премией по литературе. К своему звездному статусу он приспособился столь же легко, как легко привык носить котелок. Жизнь по-прежнему ставила перед ним препятствия, но они были по преимуществу из разряда: «Извините, я не смогу выступить перед вашим поэтическим кружком». «Годы между пятьюдесятью и семьюдесятью — самые тяжелые, — замечал Элиот. — Тебя все время просят сделать то одно, то другое, а ты еще недостаточно дряхл, чтобы отказаться».

Отказывался Элиот очень редко, напротив, он получал удовольствие от своей известности. В 1956 году послушать его выступление в Миннесотском университете собрались более четырнадцати тысяч человек — самая большая толпа, которая когда-либо собиралась на мероприятие, посвященное литературе. Чтобы вместить всех желающих, университету пришлось перенести лекцию на стадион. Во время другой поездки по Америке Элиоту присвоили звание почетного жителя Далласа, штат Техас, и назначили его почетным заместителем шерифа Далласа. За что — никто не знает. Элиот редко ходил в кино, «потому что фильмы мешают мне грезить наяву», — объяснял он. При всей своей внешней серьезности Элиот был неисправимым шутником, у себя дома рядом с портретами прославленных собратьев-поэтов У.Б. Йейтса и Поля Валери он повесил портрет комика Граучо Маркса. Под конец жизни Элиот решил еще раз попытать счастья в браке и благополучно прожил последние годы со своей бывшей секретаршей Эзмё Валери Флетчер.

Элиот страдал излишней мнительностью и чуть что вызывал «скорую», даже если обнаруживал у себя грибок стопы. Однако в конце 1964 года его настигла эмфизема легких, вызванная долгими годами курения, и 4 января 1965 года поэта не стало. В его честь была установлена мемориальная плита в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства.

Может, это и не самое поэтичное наблюдение, но современник Элиота поэт Дилан Томас как-то заметил, что имя «T.S. Eliot» — прекрасная анаграмма слова «toilets», то есть «туалеты».

Кто бы мог подумать, что автор «Бесплодной земли» так любил розыгрыши! Приятель Элиота Эзра Паунд даже прозвал его за это Старым Опоссумом [54] Игра слов. «Possum» — опоссум. «То play possum» — шутить, разыгрывать (англ.). (Прим. перев.) . Когда к Элиоту в гости заезжал кто-то из друзей-писателей, хозяин дома обычно готовил для каждого какой-нибудь розыгрыш, а потом как ни в чем не бывало ждал реакции. В его репертуаре были подушки-пердушки, разложенные на стульях гостей, и неизменная классика жанра — взрывающиеся сигары. Однажды он сорвал заседание правления в выпускавшем его книги престижном издательстве, сунув председательствующему между ног охапку горящих фейерверков.

Альфред Пруфрок встретился с капитаном Джеффри Сполдингом [55] Персонаж, сыгранный Граучо Марксом в фильме «Воры и охотники» (1930). (Прим. перев.) 3 июня 1964 года — Томас Стернз Элиот и Граучо Маркс после длительной дружеской переписки наконец решили познакомиться лично. Эти два таких не похожих друга на друга человека вступили в переписку за два года до сего знаменательного события: Элиот написал Марксу письмо и признался, что является его давним поклонником. Они обменялись фотографиями, причем Элиот потребовал от Граучо прислать еще одну — с его фирменной сигарой, и вскоре они уже обращались друг к другу не иначе как «дорогой Том» и «дорогой Граучо». Они долго собирались отобедать вместе и, по словам Граучо, «вместе надраться», но им никак не подворачивался подходящий случай. И вот наконец наступил этот долгожданный весенний вечер…

За несколько дней до назначенной даты Элиот написал Граучо письмо, извещавшее, что «за вами и госпожой Граучо» будет прислана машина, которая доставит комика с супругой из гостиницы к ужину. Поэт, расчувствовавшись, разливался соловьем о том, что предстоящий визит Граучо «невероятно упрочит мой авторитет среди соседей и особенно повысит мнение обо мне зеленщика, живущего напротив». Граучо, в свою очередь, прилежно штудировал поэзию Элиота, ожидая, что это будет вечер претенциозных литературных обсуждений и острот. На случай, если пить будет нечего, он перечитал еще и «Короля Лира».

Преодолев шок от внешнего вида Элиота, которому на тот момент стукнуло семьдесят пять (по словам Маркса, он был «высокий, худой и какой-то согнутый… то ли возрастом, то ли болезнью, то ли и тем и другим»), Маркс и его супруга приготовились к тому, что, как они надеялись, станет интеллектуально стимулирующей беседой. Не тут-то было! Элиот желал обсуждать только фильмы братьев Маркс! Он даже цитировал фразы из фильмов, где снимался Граучо, которые сам комик давным-давно позабыл. Когда Граучо попытался перевести разговор на «Бесплодную землю», Элиот лишь устало улыбнулся. Высказывания актера о Шекспире тоже не вызвали ничего, кроме повисшей тишины. Еще не успели подать десерт, а Граучо и его супруга уже косились на дверь. «Мы не стали задерживаться, — вспоминал позже легендарный комик, — поскольку оба чувствовали, что не расположены к долгой беседе, — особенно я».