Григорий Ревзин - Риэго

Наконец конституция провозглашала уравнение в правах испанцев американских колоний с испанцами метрополии. Устранялась многовековая несправедливость. Однако уже в то время, когда писалась конституция, Южная и Средняя Америка были охвачены брожением и стремились отделиться от Испании: равноправие приходило к ним слишком поздно.

Кадисскую конституцию обнародовали в середине марта 1812 года. Несмотря на противодействие французских военных властей, она проникла во все углы Испании. Всюду ее встречали с ликованием.

В самом Кадисе с необычайной торжественностью и подъемом приносили присягу новой хартии депутаты, члены регентства, войска и жители. Клятвенно поднимались руки, горели новой верой глаза. Колокольный звон и пушечные салюты сливались с яростным гулом французских осадных орудий.

Незабываемый для Риэго день.

На площади университета длинной шеренгой выстроились студенты-добровольцы. К ногам приставлены ружья, за плечами солдатские ранцы. Многие не успели расстаться с плащами, с астурийскими беретами. Еще недавно этими медиками, агрономами, богословами владели мечты о выгодном месте, богатом приходе, влиятельном покровителе. А ныне все это — уже далекое прошлое. Они — солдаты. Студенты откликнулись на зов астурийской хунты, покинули аудитории и библиотеки, чтобы помочь родине отразить вторгшегося врага.

В ожидании смотра юноши застыли в воинственных позах.

Впереди небольшая группа офицеров. Будущие командиры добровольческих рот получили офицерский чин только несколько дней тому назад. Их выпустили из военной школы Овьедо досрочно, осенью 1808 года, ввиду чрезвычайных обстоятельств. На них треуголки, отороченные золотым галуном, подбородки подперты тугими, еще не обмятыми воротниками мундиров, топорщатся новенькие эполеты.

Лейтенант Рафаэль Риэго нервно мнет перчатки, поминутно поправляет шпагу. В толпе собравшихся на площади горожан он ищет глазами отца. В ожидании капитан-генерала, медлящего явиться на смотр, Рафаэль подходит к лейтенанту Педро Галану, другу детства, идущему вместе с ним в поход.

— Послушай, Педро, уверен ли ты, что мы выступим сегодня вместе?

— Да, я узнал об этом у коменданта. Главные силы Блейка сосредоточиваются в Бискайе против правого фланга Лефевра. Туда идут пополнения из всей Астурии. Было бы большой неудачей, если бы мы с тобой расстались, Рафаэль!

Слова друга вызывают на лице Рафаэля выражение добродушного лукавства.

— А как ты думаешь, Педро, будет у нас там время поспорить, как в последние месяцы? Я ведь не потерял надежды убедить тебя…

— Нет уж, пожалуй, война не оставит досуга для словопрений. Поешь, поспишь — и в драку… А вернее всего, драка без еды и сна.

— Тысяча чертей! Знаешь, Педро, я хотел бы взять с собой надгробную свою надпись. Так, кажется, делали греки, когда шли на войну. Составь-ка живо, друг, эпитафию для меня.

— Что ж, это не трудно: «Здесь покоится прах сеньора дона Рафаэля дель Риэго-и-Нуньеса, астурийского дворянина, лейтенанта королевских войск. Покойный был горячим поклонником французских якобинцев и пал, защищая трон отечественного тирана. Упокой, господи, его душу, а заодно и путаницу в его голове».

— Педрито, милый, я не останусь в долгу. Получай надпись и на свой камешек: «Дон Педро Галан, сын почтенного купца, лейтенант астурийского полка. Покойный восхвалял иноземного узурпатора и пал от пули его солдата. Упокой, боже, душу испанца, сберегшего честь вопреки своей воле».

Не успели друзья вдоволь посмеяться, как запели трубы, затрещали барабаны. На площадь пожаловал, наконец, капитан-генерал. Начался смотр полка астурийских волонтеров.

Назавтра полк двинулся в поход — на восток, в сторону Бискайи.

Долгие переходы, бои, поражения…

Командующий армией Блейк угрюм. Как улитка раковину, тащит он за собой свою неизменную неудачу. Десятки данных и принятых сражений кончаются разгромом, потерей людей, территории, вооружения.

Кто только не бил Блейка! В октябре 1808 года его трепал в Бискайе Лефевр, через месяц у Бургоса и Эспиносы армия подвернулась под тяжелую руку Бонапарта. Остатки войск совершили длинный переход на восток, в Каталонию. Пополнив там свою армию свежими частями, генерал выступил навстречу Сен-Сиру и, разбитый у Санта-Коломы, снова бежал.

Но Блейк упрям и неутомим. Еще и еще раз пытает он счастье, собирает силы, формирует полки, ободряет офицеров. Такая настойчивость в конце концов располагает к нему подчиненных.

Риэго сначала негодовал на неудачи. Во всем винил он Блейка. Чтобы заглушить мучившую его тревогу, просился в опасные дела, дрался с яростью отчаяния.

Но постепенно Рафаэль научается видеть войну такой, как она есть. Поражения неизбежны, потому что враг сильнее. Долг преданного родине военачальника в том, чтобы ни на минуту не прекращать борьбы, вцепиться зубами в противника, не выпускать его, несмотря ни на что.

Такие мысли примиряют молодого офицера с командованием. Совершая со своей ротой бесчисленные переходы, Рафаэль на собственном трудном опыте постигает, что главное достоинство воина в физической выносливости. Не раз вспоминает он с благодарностью, как отец уводил его в долгие скитания по горам.

Бодрым шагом впереди своей части идет и идет Риэго по тяжелым пиренейским дорогам, подбадривает людей надеждой на конечную победу и на близкий привал.

Так протекает долгий год. В середине 1809 года армия Блейка совершает попятное движение — из Каталонии в Арагон. Прокопченный в пороховом дыму Риэго «за проявленную в боях храбрость» произведен в подполковники и командует батальоном.

Старый Блейк проявляет свое расположение к Риэго неизменным образом — дает ему самые рискованные поручения. Рафаэль потерял счет арьергардным боям, разведкам в тылу противника, ночным атакам. Командующий не скупится и на награды. Часто отмечает он в приказах боевые заслуги молодого офицера.

Армия подошла к Бельчите и развернулась против сил генерала Сюше. Перед батальоном Риэго — биваки французских гусар.

Рафаэль обходит своих людей. На следующий день предстоит тяжелое дело.

На рассвете завязалось сражение. При поддержке кавалерии батальон Риэго врезается во вражеское расположение и атакует батарею на холме. Битва протекает благоприятно для испанцев.

Но в самый разгар боя приключилась беда: в артиллерийский парк попала французская бомба. С грохотом летят в воздух снарядные ящики. В рядах испанцев паника. Потерявшие голову солдаты разбегаются во все стороны.

Когда Риэго удалось собрать часть своих людей, он не мог найти ни штаба, ни старших своих начальников. По равнине в поисках остатков разбитой армии рыскали французские отряды. Надо было убираться поскорее прочь из долины Эбро.