И. Мартынов - Книгоиздатель Николай Новиков

В 1784 г. Новиков напечатал «Сатирические и философские сочинения» фернейского патриарха (в том числе знаменитую «Похвалу разуму»), а несколько лет спустя переиздал одну из его самых дерзких антиклерикальных сказок «Принцесса Вавилонская» (1788). Можно не сомневаться, что многие богобоязненные и благонамеренные читатели сурово осудили этот поступок. Повальная мода на Вольтера в России отходила в прошлое, и былые вольтерьянцы спешили уличить автора «Кандида» и «Орлеанской девственницы» в цинизме, атеистической безнравственности и политическом авантюризме. Многое из того, что говорил и писал Вольтер, было глубоко чуждо и Новикову, поэтому он не рекомендовал читать юношеству его «острозамысловатые» книги, напечатал антипросветительский трактат И. В. Лопухина «Рассуждение о злоупотреблении разума некоторыми новыми писателями и опровержение их вредных правил» (1780), активно пропагандировал ненавистный великому скептику мистицизм. Все это так, однако в отличие от большинства собратьев по ордену, московский книгоиздатель сохранял терпимость к инакомыслящим и стремление к свободе, и справедливости. «Кто бы ни был Вольтер, — писал летом 1784 г. неизвестный корреспондент новиковского журнала, скрывшийся под псевдонимом Ханженелюбов, — хотя впрочем и он в некоторых случаях неизвинителен, при всем том он один гораздо был полезнее для общества, нежели все полчища пустосвятов» [105] Покоящийся трудолюбец, 1784, ч. 4, с. 69. .

Апология мудрого уединения, культ искренних чувств и глубокое отвращение к любым проявлениям фанатизма и нетерпимости составляли основу нравственного учения великого современника и антагониста Вольтера — Руссо. Не удивительно, что изданный Новиковым в прекрасном переводе П. И. Страхова отрывок из знаменитого философского романа Руссо «Емиль и София» (1779) встретил восторженный прием в самых разных слоях русского общества. Московские масоны, петербургские вольнодумцы и прагматичный А. Т. Болотов проявили удивительное единодушие, высоко оценив литературные и педагогические достоинства этого выдающегося памятника просветительной мысли XVIII в.

Тонкий психологизм и высокая патетика, изящество слога и страстная гражданственность издавна привлекали читателей в сочинениях французского писателя-гуманиста Ж. Ф. Мармонтеля. Ученик Фенелона и Вольтера, один из ранних предшественников сентиментализма, он сумел воплотить в новых художественных формах традиционные для просветителей сюжеты. «В сей книге, — писал рецензент „Московских ведомостей“ о переизданном Новиковым философском романе Мармонтеля „Инки, или Разрушение Перуанской империи“ (1782), — описано падение сей империи от рук испанцев, и цель сего сочинения клонится к тому, чтобы вселить всевозможное омерзение к суеверию, истребляющему вселенную, воспрепятствовать смешению оного с верою и вперить столько же почтения и любви к сей последней, сколько ненависти и омерзения к первому» [106] Московские ведомости, 1782, № 100, 14 декабря, с. 799–800. . Те же идеи, талантливо вплетенные в канву увлекательного повествования, читатели находили в третьем издании романа-утопии «Велизер» (1785), на страницах лирических комедий и «Нравоучительных сказок» (1787–1788) Мармонтеля [107] 20 октября 1773 г. Екатерина II подарила весь тираж «Велизера» (1200 экэ.) и право на его переиздание новиковскому «Обществу, старающемуся о напечатании книг» (ЛО ААН, ф. 3, оп. 1, д. 544, л. 125, 292; ЦГИА, ф. 468, оп. 1, д. 3888, л. 178). .

Не меньшей популярностью в России пользовались последователи Вольтера и Руссо: автор изящной пасторали «Галатея» (1790) Ж. П. Флориан и создатель целой серии «ужасных» повестей, мрачный преромантик Ф. Апно де Бакюлар. Поэзия бурных, но чистых страстей, трагическое столкновение чувства и долга вполне искупали в глазах Новикова надуманность безысходных ситуаций, столь характерную для творческой манеры Арно, и его чрезмерную «кровожадность». За 10 лет он издал четыре книги этого плодовитого писателя: «Зенотемис» (1779), «Люция и Мелания, или Две великодушные сестры» (1782), «Макин» (1782) и «Сидней и Силли» (1788), а в 1789 г. было напечатано собрание «арнодовых» сочинений в двух частях с мало подходящим названием «Успокоение чувствительного человека».

Прямой противоположностью «черным» романам Арно был светлый мир героев «немецкого Вольтера» — К. М. Виланда, «заслужившего себе», по мнению Новикова, «не последнее место между славнейшими писателями… приятным предложением, красотою замыслов, тонкостью мыслей и философскими познаниями» [108] Московские ведомости, 1784, № 21, 13 марта, с. 197. . Московский издатель регулярно знакомил своих соотечественников со всеми новейшими произведениями виландова пера. К концу 1780-х гг. русские читатели получили великолепные переводы двух его поэм «Музариона, или Философия граций» (1784) и «Оберон, царь волшебников» (1787), нравоучительной сказки «Комбаб» (1783) и гимна гармоничному человеку «Агатон» (1783–1784), язвительной пародии на рыцарские романы «Новый Дон Кишот, или Чудные похождения дона Сильвио де Розальвы» (1782). Особое место в новиковском репертуаре заняла философская повесть Виланда «Золотое зеркало, или Цари Шешианские» (1781). Именно здесь писатель-масон, высоко чтимый собратьями по ордену за умеренный гедонизм, веру в торжество «здравого смысла» и острый ум, нарисовал картину идеального царства разума и справедливости.

Реальная жизнь современников Новикова была непохожа ни на волшебные вымыслы Виланда, ни на чудовищные мелодрамы Арно. Утопия, даже самая прекрасная, ненадолго занимает воображение читателя, тогда как повседневная действительность постоянно напоминает о себе. Английские писатели-сентименталисты XVIII в. первыми поняли, как важны для маленького человека уроки обыденной морали. Их романы стали в лучшем смысле этого слова учебниками нравственности для тысяч просвещенных европейцев. «Не буду я удивляться, — писал на страницах новиковского журнала И. П. Тургенев, — если и одна книга — „Кларисса“ и „Грандисон“ (С. Ричардсона — И. М.) — примечательному читателю более изрядных и благородных вольет чувствований, нежели полная библиотека нравоучительных сочинений» [109] Московское ежемесячное издание, 1781, август, с. 307. .

Новиков целиком разделял это убеждение, свидетельством чему могут служить напечатанные его иждивением автобиографический роман Т. Д. Смоллета «Похождение Родрика Рандома» (1788), «Повесть о Томе Ионесе, или Найденыше» Г. Филдинга (1787–1788) и печальная история «Вакефильдского священника» О. Голдсмита (1786). За внешней обыденностью сюжетов и непринужденной манерой повествования английских сентименталистов русский издатель сумел разглядеть глубину и тонкий психологизм авторских характеристик, «простой и привлекательный слог, изображение происшествий так, как оные случаются в общежитии, безо всякого романтического и сильного напряжения, здравые рассуждения и советы, трогающие картины превратностей жизни сей» [110] Московские ведомости, 1786, № 94, 25 ноября, с. 823. .