Марлена Зимна - Высоцкий, которого мы потеряли…

И в самом деле: плагиат Збигнева Дворака это компиляция из четырёх поэтических произведении Владимира Высоцкого, правда, пересказанных прозой… Это "Песня про нечисть" ("В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах…"), "Сказка о несчастных лесных жителях" ("На краю края земли, где небо ясное…"), "Антисказка" ("Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след…"), "Про дикого вепря" ("В королевстве, где все тихо и складно…"). Как, наверно, успели заметить опытные читатели, один только перечень этих произведении говорит о том, что рассказ, под которым подписался Збигнев Дворак, трудно на самом деле отнести к научной фантастике, как не отнесли бы мы к ней четыре перечисленных выше произведения В. Высоцкого. Зато мы смело могли бы отнести их к жанру фэнтези. Кстати, некоторых персонажей этих произведений Владимира Высоцкого включил в свой путеводитель по литературе фэнтези Анджей Сапковский (Andrzej Sapkowski /род. в 1948 г./ — знаменитый польский писатель-фантаст, автор популярной фэнтези-саги "Ведьмак" /"Wiedzmin"/). Они перечислены в его книге "Rykopis znaleziony w smoczej jaskini: Kompendium wiedzy о literaturze fantasy" (SuperNOWA, Warszawa, 2001), в разделе "Бестиарий", являющимся своего рода словарём мифологических персонажей, описывающим существа, населяющие миры писателей фэнтези.

Кстати, разоблачивший палгиат Збигнева Дворака, Адам Лоскевич подчеркнул в своей статье, что рассказ "Антисказка" трудно отнести к жанру научно-фантастической литературы. Но заметил, что не намерен определять истинный жанр рассказа. Ну что же, наверно, Збигневу Двораку всё же очень хотелось прослыть именно автором научно-фантастической литературы. Какой же ещё жанр выбрать учёному-астроному, если не научную фантастику…

О том, что Збигнев Дворак не просто присвоил себе произведения Владимира Высоцкого, но и очень неумело пересадил их персонажей на польскую почву, свидетельствует по мнению Адама Лоскевича и то, что писатель не пытался даже объяснить названия и характер некоторых из них. "Кто знает, что такое кикимора, перенесённая в наши родные гущи из русских болот?" — спрашивает Адам Лоскевич, доказывая таким образом, что Збигнев Дворак украл у Владимира Высоцкого всё, даже кикимору, не обременив себя попытками придать персонажам "своего" рассказа польский колорит. Пример кикиморы действительно очень показательный, в Польше это мифологическое существо и впрямь никому неизвестно.

Стоит, кстати, заметить, что Адам Лоскевич (известный литературовед и очень талантливый переводчик произведений Владимира Высоцкого) это псевдоним… коллеги Збигнева Дворака, учёного-физика Войцеха Пашковича. Профессор Войцех Пашкович (Wojciech Paszkowicz) работает в Институте физики Польской академии наук (PAN — Polska Akademia Nauk).

Хочется ещё привести несколько цитат из рассказа "Антисказка", являющегося плагиатом четырёх песен Владимира Высоцкого. Читатели без труда узнают в них прозаический пересказ поэзии Владимира Высоцкого. Вот несколько цитат из рассказа Збигнева Дворака в переводе на русский язык (в скобках приведены для сравнения отрывки из произведений В. Высоцкого):

"Когда в былые времена купец, мужик или рыцарь, попадал в дремучий лес — и не важно по какой причине: по пути ли, с перепою ли, или сдуру лез он в эту чашу — пропадал без вести, только его и видали… " ("А мужик, купец иль воин попадал в дремучий лес, / Кто за чем — кто с перепою, а кто сдуру в чашу лез. / По причине попадали, без причины ли, / Только всех их и видали, — словно сгинули").

"Да, дремучий лес был страшен во всех отношениях. Если были там соловьи, то только разбойники! А в заколдованных болотах жили кикиморы, которые могли неосторожного путника защекотать до икоты и уволочь на дно. Можно было также увидеть, как при полнолунии, на могилах — в отсутствие их постоянных жителей, которые как раз отправились пугать проезжих адским воем — танцевали богохульники, а ежели попал в их руки будь то пеший, будь то конный, его сразу в нечестивые дела втягивали, превращая в вампира" ("В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах / Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх. / Воет воем, что твои упокойники. / Если есть там соловьи — то разбойники. / Страшно, аж жуть! / В зако лдованных болотах там кикиморы живут, — / Защекочут до икоты и на дно уволокут. / Будь ты конный, будь ты пеший — заграбастают, / А уж лешие так по лесу и шастают" и далее: "Соловей-Разбойник главный им устроил буйный пир, / А от них был Змей трёхглавый и слуга его — Вампир. / Пили зелье в черепах, ели бульники, / Танцевали на гробах, богохульники!").

"А на краю земли, где таинственно ясное небо, и где Солнце сходит за кордон горизонта, стоял преогромный замок, напоминающий издаля абстрактную скульптуру, или современные поселения жилищных кооперативов. Всё там блестело, как зрачки (неудачный перевод позаимствованного у Владимира Высоцкого слова „зарница", переведённого на польский, как похожее по звучанию слово „zrenica" — зрачок — прим. авт.) после нескольких опрокинутых стаканчиков, истинная красота, только вот — в этом огромном замке, как в темнице, запер принцессу Кощей Бессмертный, и семиглавого дракона на страже поставил, чтобы тот никого к принцессе не пускал. Сам же Кощей, который до этого из каждого боя — рукопашного ли, не рукопашного ли — выходил победителем, теперь из любви к принцессе иссох и увял, и превратился в несчастного старика, но и его дракон к принцессе не пускал. Проклиная свой слишком точный и непродуманный указ, Кощей ежедневно умолял дракона:

— Пропусти меня!

— Чего тебе? — ревущим голосом спрашивал дракон, так как очень тосковал по маме-драконихе.

— От страсти весь дрожу! Пусти!

— Ни за что не пропущу, даже если бы ты уволил меня с работы — и бедный дракон расплакался ещё пуще прежнего.

Пока Кощей вёл переговоры с драконом, который слишком дословно воспринял его указ „никого в здание не пускать", о судьбе принцессы узнал Иван — по своему несчастный дурак" ("На краю края земли, где небо ясное / Как бы вроде даже сходит за кордон, / На горе стояло здание ужасное, / Издаля напоминавшее ООН. / Всё сверкает, как зарница, — / Красота! Но только вот — / В этом здании царица / В заточении живёт. / И Кащей Бессмертный грубое животное / Это здание поставил охранять, / Но по-своему несчастное и кроткое, / Может, было то животное, как знать! / От большой тоски по маме / Вечно чудище в слезах — / Ведь оно с семью главами, / О пятнадцати глазах. / Сам Кащей (он мог бы раньше врукопашную!) / От любви к царице высох и увял, / Стал по-своему несчастным старикашкою, / Ну, а зверь его к царице не пускал. / — Ты пусти меня, чего там, / Я ж от страсти трепещу! — / Хоть снимай меня с работы, / Ни за что не пропущу! / Добрый молодец Иван решил попасть туда, — / Мол, видали мы Кащеев, так-растак! / Он всё время, где чего — так сразу шасть туда! / Он по-своему несчастный был дурак").