Михаил Колесников - Сухэ-Батор

Сухэ-Батор помедлил с ответом. Затем сказал:

— Я не один, нас много. Мы будем сопротивляться. Но силы слишком неравные. Только Советская Россия может спасти независимость Монголии. Мы будем драться за дружбу с Россией. Мы верим, что помощь рано или поздно придет оттуда. Советское правительство предлагает выслать навстречу Красной Армии посланцев свободного монгольского народа. Этими посланцами будем мы, простые араты. Мы также верим, что джанджин Хатан-Батор Максаржаб — на стороне угнетенных и обездоленных.

— А чего вы хотите? — настороженно спросил Максаржаб.

— Мы хотим настоящей свободы, такой власти, как в России.

Максаржаб улыбнулся, потом произнес:

— Не сносить тебе головы, Сухэ-Батор! Но ты должен знать: мое сердце всегда с вами.

— Пусть джанджин Хатан-Батор-ван Максаржаб всегда помнит, что лучше рухнуть скалой, чем сыпаться песком…

Максаржаб отбыл на границу Монголии с Урянхайским краем. Встретиться с сибирскими партизанами ему довелось очень скоро, 18 июля 1919 года. В Туву двинулась партизанская армия Кравченко и Щетинкина. После стычек с белогвардейскими отрядами она заняла Белоцарск. Когда партизаны подходили к Белоцарску с севера, в это же время с юга сюда двигался монгольский отряд Хатан-Батора Максаржаба. Отряд остановился в пяти верстах от города. Ночью Максаржаб направил в партизанский лагерь делегацию. Утром следующего дня Кравченко и Щетинкин, захватив переводчика, отправились в монгольский лагерь. Они везли с собой подарки. Максаржаб встретил гостей с почетом, угостил жирной бараниной и кумысом. Узнав, что партизаны любят пить чай с сахаром, он распорядился подать сахар. Вскоре цирик принес большую чашу, полную доверху желтого пластинчатого сахара. Завязалась беседа, которая длилась пять часов. Максаржаб расспрашивал о советской власти, о Красной Армии и ее успехах. Партизаны рассказали о себе все. В штабе партизан существовало две точки зрения: некоторые члены штаба склонны были сделать Минусинск основной базой нового партизанского фронта, Щетинкин полагал более целесообразным продолжать путь через Монго-лию в Туркестан, на соединение с находившимися там советскими войсками. Победила вторая точка зрения. Партизаны просили у Максаржаба дать разрешение на пропуск армии через Монголию.

— Придется вам обратиться с грамотой в Ургу, — посоветовал Хатан-Батор.

Грамота была написана и вручена Максаржабу, когда он прибыл в партизанский лагерь с ответным визитом и подарками — кусками пластинчатого сахара и голубыми шелковыми хадаками.

Разведчики донесли, что к Белоцарску приближается авангард белых. Бой за Белоцарск развернулся вечером. К десяти часам ночи все было закончено. Белогвардейцы были разбиты. Белоцарск снова оказался в руках партизан. Они захватили триста пленных, два орудия, четырнадцать пулеметов, до двух тысяч винтовок, много обмундирования и седел.

Максаржаб находился на высокой сопке и наблюдал за боем. Наутро с пятьюдесятью цириками он приехал в партизанский штаб. Его приняли на армейском совете. Хатан-Батор поднял вверх большой палец правой руки и сказал:

— Хорошо воевали, очень хорошо воевали! Настоящие баторы!..

Цирики внесли большой сверток. Это был рулон красного шелка.

— Из него получатся хорошие знамена для ваших полков, — произнес Максаржаб. — Примите этот подарок от монгольского народа, от меня лично и еще от одного молодого монгола — Сухэ-Батора…

Присутствовал Максаржаб и на похоронах партизан, павших в белоцарском бою. После этого он вручил Кравченко ответ на грамоту, посланную в Ургу: партизанской армии разрешалось пройти через территорию Монголии на Ташкент. Но после разгрома белогвардейцев у Белоцарска отпала необходимость пробиваться в Туркестан. Решено было немедленно наступать на Минусинск и организовать там базу повстанческого движения.

Так состоялось знакомство Максаржаба с сибирскими партизанами Кравченко и Щетинкиным.

А переговоры о. ликвидации автономии все еще продолжались. В конце концов терпение Чен И иссякло: он обратился к своему правительству за вооруженной помощью. Дуаню надоела вся эта канитель, и он направил из Внутренней Монголии в Ургу два полка во главе с Го Цай-тянем. Эти два полка фактически заняли монгольскую столицу. Го Цай-тянь представился богдо-гэгэну и заявил, что вскоре с целью оказания «дружественной помощи» в пределы Монголии вступят основные силы пекинского правительства.

В самом деле, в ноябре 1919 года в Ургу прибыл генерал аньфуистской клики Сюй Шу-чжен во главе третьей дивизии северо-западного края. Дивизия имела в своем распоряжении сто грузовых автомашин, была хорошо оснащена и вооружена. Сюй Шу-чжен был плохим дипломатом. Он считал, что палка — лучший аргумент в затянувшемся споре. Он обозвал Чен И дураком, изорвал «Условия в 64 пунктах об улучшении положения Монголии в будущем», а самого автора велел схватить и посадить под арест. Сюй был сильным человеком. Он без всяких придворных церемоний зашел во дворец богдо-гэгэна и, потрясая кулаком перед лицом «солнечно-светлого», сказал:

— Я покажу вам автономию!.. Сегодня же представить петицию о безоговорочном «добровольном» отказе от автономии! Президент назначил меня министром-умиротворителем северо-западного края. А я знаю, как это делается…

Премьер-министр Бадма-Дорджи извивался червем.

— Мы на все согласны, — лепетал он. — Нужно хотя бы для виду собрать обе палаты. Мы заставим их подписать петицию.

— Это не имеет значения, — устало отозвался Сюй. — Можете созывать палаты.

Палаты были созваны. Повторилась старая карг тина. Представители верхней палаты сразу же высказались за ликвидацию автономии. Нижняя, распропагандированная Сухэ-Батором и его сторонниками, еще решительнее, чем прежде, заявила протест.

— Вон китайские войска из Монголии!

— Не дадим задушить автономию!

— Пусть генерал Сюй убирается, пока цел!

Напрасно Бадма-Дорджи размахивал руками, напрасно кричал, что «слабому не одолеть сильного», и что лучше сдаться на волю Сюй Шу-чжена.

Представители нижней палаты слышать ничего не хотели. У здания, где происходило заседание, стал собираться народ. Дело пахло крупным скандалом. Тогда генерал Сюй, чтобы запугать аратов и непокорную нижнюю палату, устроил парад своих войск., Полки маршировали по улицам, проезжали автомашины, орудия. Бадма-Дорджи объявил заседание закрытым и разогнал нижнюю палату. В этот же день он написал петицию о ликвидации автономии и вхождении Монголии в Срединную республику, приложил к документу печати пяти министерств и вручил его Сюй Шу-чжену. Так 17 ноября 1919 года была ликвидирована автономия Внешней Монголии.