Лев Гумилевский - Зинин

Выступление Сеченова на конференции Медико-хирургической академии, а вскоре и публичные его лекции в «Пассаже» совпали по времени с появлением первых переводов на русский язык «Происхождения видов» Дарвина. Религиозно-идеалистическим представлениям о божественном происхождении человека уже не было места в науке. Мысль о единстве физиологического и психологического в человеке падала на подготовленную почву.

В шведской печати промелькнули две строчки маленького сообщения: инженер Альфред Нобель взял патент на приготовление нитроглицерина и употребление его в снарядах.

Год или полтора после этого каждый вновь встречавшийся знакомый спрашивал Зинина:

— Слышали? Читали?

— Знаю, читал, слышал… — нетерпеливо отвечал Николай Николаевич и, в свою очередь, с нетерпеливой надеждой спрашивал: — Но что именно он патентует?

Этого долго никто не знал, но однажды Якоби, нагнав в коридоре академии после заседания Зинина, остановил его и, тяжко дыша, сказал:

— А ларчик просто открывался!

— Как именно? — догадался, о чем идет речь, Николай Николаевич.

— Чистая случайность: бутылки с нитроглицерином при перевозке пересыпали в ящиках инфузорной землей. В дороге одна разбилась, земля пропиталась нитроглицерином, и получилось безопасное при работе с ним взрывчатое вещество большой силы… Он пробует теперь пропитывать им все: вату, опилки, уголь, обыкновенный порох, приготовляя свой динамит… Как это вам не пришло в голову?!

— Опять случайность, — не слушая дальше, воскликнул Николай Николаевич в тревоге и недоумении, — опять случай!

— Все, что мы имеем в науке и технике, найдено благодаря случаю; — наставительно и безапелляционно заявил Якоби.

— Но тогда это уже не случайность, а… закон! Рефлекс головного мозга! — вспоминая споры с Сеченовым и вдруг неожиданно для себя соглашаясь с ним, вскричал Николай Николаевич.

— Называйте как хотите…

Дойдя до вестибюля, они разошлись.

Николаю Николаевичу с его огромной памятью и разносторонней образованностью не стоило труда за несколько минут, пока неторопливый извозчик вез его от академии до дому, вспомнить историю множества открытий и изобретений. И с каждым новым воспоминанием несложная теория Якоби казалась все более и более убедительной.

В самом деле!

Разве не плывущие по реке деревья были первыми плотами у наших далеких предков? Разве не старое дерева с естественным дуплом подсказало мысль о лодке, о долбленых судах? Разве не упавшее с берега на берег узкой речки сваленное грозой дерево послужило прототипом простого балочного моста?

Методом проб, ошибок и находок миллионолетиями создавала живая природа новые виды растений, животных и, наконец, человека.

Методом находок, проб и ошибок действует и созданный ею человек.

Несколько раз словоохотливый извозчик пытался заговорить со своим седоком, но Николай Николаевич не слышал его. Одно за другим открытия и изобретения всех областей науки, техники, искусства воскресали в его уме.

Вот Архимед, величайший из математиков древности, погружаясь в ванну, чувствует легкость своего тела и, видя переливающийся через край излишек воды, находит свой бессмертный принцип: тело, погруженное в жидкость, теряет в своем весе ровно столько, сколько весит вытесненная им жидкость.

Вот Пифагор, не менее знаменитый математик древних, проходя мимо кузницы, откуда слышались удары молотов трех кузнецов, открывает арифметическое соотношение звуков. Узнав у кузнецов вес их молотов, повторяя дома опыт на струнах с подвешенными тяжестями, он утверждается в правильности своего вывода.

Галилей приходит к открытию основных законов динамики, наблюдая, как качается люстра в Пизанском соборе. Падающее яблоко ведет Ньютона к мысли о законах всемирного тяготения.

Но разве случай обслуживал только математиков?

Благодаря чистейшей случайности открыл порох немецкий алхимик монах Бертольд Шварц. Смешав в ступке серу, селитру и уголь, Шварц стал высекать искру из огнива. Искра упала в ступку. Произошел взрыв, подбросивший высоко в воздух лежавший на ступке камень. Так был изобретен порох и узнаны его свойства. Менее всего думал изобретатель о порохе, изобретая его, и глупо говорить о людях: он пороха не выдумает! Шварц был явно очень далек от мысли о порохе, иначе, конечно, он не стал бы высекать искры в такой опасной близости к ступке с порохом!

На глазах у самого Зинина методом проб, находок и ошибок развивалась химическая наука, одним из создателей которой был он сам. К поразительному своему открытию Вёлер пришел, приготовляя цианово-аммиачную соль, и образование мочевины было для него полнейшей неожиданностью. Столь же неожиданным для самого Зинина было получение анилина и дальнейшая история открытой им реакции.

В 1856 году, занятый поисками средств для синтеза хинина, английский химик Перкин решил испробовать окисление анилина хромовой смесью. Вместо ожидаемого хинина при реакции получалось какое-то темно-фиолетовое вещество, выпавшее в осадок.

Это была первая синтетическая анилиновая краска. А в том же 1856 году в Варшаве профессор Главной Школы Натансон получил другую красную анилиновую краску — фуксин.

Вскоре после этого последовало тем же методом проб, находок и ошибок изготовление ряда других анилиновых красок и положено было начало химии красителей.

Переходя от истории науки к истории техники, Николай Николаевич вспомнил гальванопластику Якоби, а гальванопластика напомнила о Гальвани, случайно открывшем электрохимический источник тока, имея дело с препарированными лягушками. Опыты с лягушками в конечном результате привели Сеченова к открытию рефлексов головного мозга.

— Но ведь это значит, что мысли, открытия, изобретения не рождаются в нашем мозгу сами собою! — взволнованно вскричал молчаливый седок, пугая извозчика. — Ведь это природа, окружающий мир рождают их в нашем мозгу! Господи, где головы у людей, если они не видят этого!

Извозчик потянул вожжи и остановился, а седок, решив в рассеянности, что доехал до дому, полез в карман за кошельком.

По заказу Николая Николаевича кассир, выдававший ему жалованье, сверх кредитных билетов клал еще туго завернутый в бумагу столбик серебряных гривенничков на чаевые и извозчиков. Не отрываясь от своих мыслей, Николай Николаевич вынул из кошелечка два гривенничка и положил их в открытую ладонь извозчика. Тот подергал шапку на голове и поехал дальше, а Николай Николаевич, сообразив, где он находится, свернул в тихий переулок ближайшим путем к дому, подсмеиваясь над собой.