Питер Керр - Зима в раю

– Ладно, Пеп. Извините нас. Элли не очень хорошо понимает по-испански. Но если вы объясните мне, что вам требуется, я все сделаю, хорошо?

Пеп глубоко вздохнул и с преувеличенным спокойствием перечислил свои требования. Ему нужно, чтобы я нашел несколько старых простыней и повесил их вокруг камина на кухне. При этом было muy importante , чтобы не осталось никаких щелей, и я должен был убедиться, что простыни плотно прижаты чем-нибудь к краям печи, потому что из трубы вывалится много сажи, и если она вырвется наружу, то весь дом будет черным. Seguramente [303] . Ahora bien [304], если я выполню все это без промедления, то тогда он сможет заняться чисткой нашей трубы и затем вернуться наконец к более важным делам на своей ферме.

– Но где же ваши инструменты? – спросил я. – Ну, все эти щетки, веревки, грузы и тому подобное? Если вы скажете, где их найти, то я схожу за ними.

Пеп выпалил нечто, что я смог идентифицировать как залп ругательств на местном диалекте, а затем рявкнул:

– Просто повесьте простыни в доме, как я вам велел. Все, что мне понадобится, я принес с собой в сумке. Comprende?

Элли заспешила вслед за мной, когда я направился в дом выполнять задание Пепа.

– В чем все-таки дело? – вопросила она испуганно. – У него плохое настроение сегодня, да?

– Да, но он хочет помочь нам. Пеп настаивает на том, чтобы немедленно почистить трубу, потому что иначе есть риск возгорания – беда, катастрофа.

– Что, еще одна важная вещь, которую не сделал сеньор Феррер?

– Весьма вероятно. Но давай-ка закроем топку камина какими-нибудь простынями, и поскорее, а то старый Пеп взорвется от злости там на крыше.

Элли помогла мне сделать все необходимое, и я выскочил на улицу, чтобы проинформировать трубочиста о результатах.

– Внутри все готово! – крикнул я.

Я с трепетом наблюдал за тем, как Пеп перебрался с лестницы на крышу и пересек крутой скат без малейшего намека на то, что он испытывает хоть какие-то опасения по поводу плачевного поворота судьбы, неизбежного в случае, если он оступится на скользкой черепице. Добравшись до конька, Пеп оседлал его и устроился перед дымоходом с определенным удобством. Затем он аккуратно поднес открытый конец своего мешка к отверстию в трубе и крикнул мне:

– Bueno , возвращайтесь в дом. И придерживайте края простыней. Поехали! Cuidado abajo! [305]

Я метнулся обратно в кухню, успев только заметить, что Пеп как будто вываливает содержимое своего мешка в трубу.

– Будь осторожна, Элли! – завопил я. – Берегись сажи! Она уже на пути вниз.

До нас донеслось приглушенное скрежетание где-то высоко внутри трубы, за которым последовали хриплые ругательства Пепа.

– Кажется, у него какие-то проблемы с инструментами, – как можно спокойнее сказал я натянутой словно струна жене.

Ужасная сумятица наверху продолжалась. Снова скрежет, снова ругань, стук, лязг, шуршание, глухие удары.

– Что там устроил этот старый лунатик? – ахнула Элли, глядя круглыми от страха глазами на потолок. – Да он сейчас весь дом обрушит прямо нам на головы!

И в этот момент за простынями стали падать в топку первые комья сажи.

– У него получилось, – сказал я, поглаживая Элли по руке. – Наконец-то его оборудование заработало. Я… я только надеюсь, что мы правильно повесили простыни.

Тем временем сумасшедшее барахтанье и царапанье в глубинах дымохода не прекращалось и даже становилось все громче по мере того, как чистящий аппарат Пепа пробирался ниже, проталкивая перед собой, судя по звуку, тонны сажи и куски кладки.

– Должно быть, у него не просто щетка, а какой-то механический прибор, – заключил я. – Хитрый дьявол.

Элли не могла говорить от ужаса.

А машинка Пепа все верещала и колотилась, пока наконец неровный ритм ее загадочных компонентов не замедлился и пронзительный скрежет ее мотора не стих до глухого клекота. А вот и она сама опустилась в глубокую кучу сажи, которая, как подсказывало нам воображение, выросла в очаге. Потом настала тишина. За простынями ничего не происходило. Работа была сделана.

Мы с Элли ошарашенно переглянулись и опустились на колени у простыней. Во дворе послышались быстрые шаги, потом дверь распахнулась, и в дом ворвался старый Пеп, сипло дыша и рассыпая искры из неизменной папиросы в углу рта.

– Rápidamente! [306]– скомандовал он и бросился к камину срывать простыни. – Скорей достаньте ее оттуда, пока эта дрянь снова не обезумела и не разбросала повсюду сажу. Vámonos! [307]

Солнечные лучи, падающие в открытую дверь, прорезали конус света в темном облаке, которое все еще клубилось вокруг камина. Освещенный таким образом, Пеп упал на колени и стал что-то нащупывать в черном ворохе копоти.

– Ага, попалась, грязная сволочь! – зарычал он, ухватив обеими руками свой инвентарь для чистки трубы и отряхивая с него черную пыль. – Fantasma de puta! [308]Больше никогда ты не выставишь старого Пепа дураком, ах ты…

Бранная тирада Пепа оборвалась на полуслове из-за того, что Элли вдруг испустила леденящий душу вопль.

– А-а-а! – заорала она. – Это… у него в руках… оно шевелится!

Я присмотрелся к покрытому сажей предмету неопределенной формы, и точно, он двигался – едва заметно, но двигался. Затем из черной сажи на меня воззрился круглый глаз. Штуковина для чистки дымоходов была живой!

– Господи! – прошептал я. – Не хочу верить тому, что вижу. Но это правда. Старый греховодник прочистил трубу…

– Подожди, – перебила меня Элли и сжала кулаки, собираясь с духом, чтобы самой разглядеть оживший предмет. – Нет, это невозможно…

– Увы, так и есть.

– Ты же не хочешь сказать…

– Представь себе. И тот клекот, что мы слышали минуту назад…

– Неужели… это было кудахтанье?

– Да. Старый мошенник прочистил трубу курицей! Элли, он засунул живую курицу прямо в наш дымоход!

Жена была настолько возмущена, что выражение ее лица не осталось не замеченным старым Пепом, который обнажил в гордой улыбке свое кладбище коричневых зубов. Ему наконец удалось засунуть сбитую с толку курицу в мешок.

– Не надо так тревожиться, duquesa [309], – хрипло обратился он к Элли. – Она не хотела быть трубочистом, эта курица. Пыталась сбежать через верх трубы. И доставила мне хлопот там, на крыше, но если быть честным, то такой настрой у курицы всегда дает наилучший результат. Все это хлопанье крыльями и царапанье лапами трубе идет только на пользу. Palabra de honor [310]. – Он перекрестил свое сердце.

– Да нет же, мы не об этом, – возразил я. – Мы не сомневаемся в том, что труба отлично вычищена. Моя жена беспокоится о состоянии вашей курицы.

Пеп поднял раскрытую ладонь и презрительно помахал ею в воздухе.

– Mierda! Не о чем волноваться. Она все равно уже не несет яйца. Отжила свое, старая шлюха. Puta vieja!