Альфред Штекли - Томас Мюнцер

Всеми силами старается Томас внушать мужество. Он хочет, чтобы действия отрядов были согласованными. Поднимайтесь, мы скоро будем у вас и вместе разорим гнездо стервятников!

Ждать больше нельзя. Вечный совет должен осудить Пфейфера и послать войско к Франкенхаузену! Ему возражают: сегодня созывать общину несвоевременно. Томас пытается сам собрать общину. Ему открыто идут наперекор. Вечный совет откладывает сходку.

Новый день приносит новые заботы. Крестьяне под Эйзенахом попали в беду. Они поверили в дружеские чувства горожан, а те обманом захватили их предводителя и ящик с деньгами. Теперь весь свет начинает понимать божью правду, пишет Мюнцер эйзенахцам, власть должна быть передана простому народу! А что делаете вы? Вы без устали кричите о справедливости, а когда наши товарищи на вас положились по простоте душевной, вы так коварно с ними поступили! Крестьянам следует отдать и их начальника и их добро.

В Вечном совете знали, что Мюнцеру давно пора выступать в поход, и не торопились разбирать обвинения, опасные не только для Пфейфера. Многое может всплыть! Тем временем Генрих восстанавливал против Мюнцера своих сторонников. Слишком уж много берет на себя этот Альштедтец! Подумаешь, какой самозванный король объявился! Не зря, видно, мюльхаузенцев попрекают, что они не признают законного императора, а поставили над собой собственного.

Мюнцер не мог больше ждать. Он настаивал, чтобы Вечный совет отдал приказ о выступлении мюльхаузенского отряда. Теперь Пфейфер был заодно с советниками: мюльхаузенцы должны прежде всего подумать о себе. Им угрожает нашествие, а они, бросив без защиты жен и детей, ринутся в чужие края. Пусть Мюнцер со всеми пришлыми и отправляется в поход, но граждане Мюльхаузена обязаны остаться дома!

Измена за изменой! Мюнцер обращается к предместьям, где всегда прислушивались к каждому его слову. Призывно бьют барабаны. Но под белое знамя с радугой собираются немногие.

В тяжелый час расстается Мюнцер с женой. Она так хочет идти вместе с ним! Но это невозможно: Оттилия снова ждет ребенка.

Когда 10 мая Мюнцер выступил в поход, отряд насчитывал триста человек, из них большинство были его верные альштедтцы. Они везли за собой всего восемь легких пушек. А ведь он обещал, что к Франкенхаузену направятся все, как один!

Мюльхаузенцы не сдвинулись с места, когда их звал Томас. А чуть позже, мстя за разрушение замка, сын Апеля фон Эбелебена со своими приятелями угнал с пастбища принадлежавшее городу стадо. На этот раз горожане вышли в поле с пушками. Скотину отбили обратно. Грабителей дворян захватили в плен. Во время стычки несколько мюльхаузенцев было убито. И исполнились слова, которые любил повторять Мюнцер: «Тот, кто боится пострадать во имя правды, погибнет ради сатаны!»

Под Франкенхаузеном собралось великое множество людей. Никто точно не знал, сколько их было — шесть или восемь тысяч. Радость, которую Мюнцер испытал, завидя огромный лагерь, сменилась чувством тревоги. Городок был укреплен плохо, оружия не хватало, резко ощущался недостаток ядер и пороха. Среди крестьян было мало людей, опытных в военном деле. Выбранные наспех вожди не могли обеспечить порядка. Но Мюнцера больше всего беспокоило не это. Если люди сильны духом, то цепа и косы становятся грознее ружей!

Мюнцера поражало легковерие крестьян. Тот же самый мужик, который на рынке, продавая курицу, долго и подозрительно разглядывает каждый грош, верит любым обещаниям, если дает их какой-нибудь князь!

В лагере начинались толки: необходимо, дескать, прекратить распрю и восстановить согласие. Мюнцер велел повнимательней приглядеться к тем, кто затевает подобные разговоры. Вскоре к нему в палатку привели трех подозрительных. Они были в крестьянской. одежде. Их выдали руки: измазанные, но без ссадин и мозолей, они никогда не держали ни вил, ни заступов. Им пришлось назвать себя. Это были два дворянина, вассалы мансфельдского графа. Третий был священник. Что они искали в лагере? О своем поручении они говорили весьма неохотно. Только ли ради христианских наставлений о покорности властям пробрались они в лагерь? Так почему же тогда их интересуют пушки и пороховые склады? Мюнцер объявил, что схваченных лазутчиков и соглядатаев будет судить община.

Его положение было не из легких. Многие крестьяне все еще надеялись, что здесь, в Тюрингии, дело не дойдет до настоящей войны; господа, почувствовав силу народа, согласятся на перемены. Альбрехт Мансфельдский, прослышав об этих настроениях, предложил переговоры. Незадолго до прибытия Мюнцера в лагерь, Альбрехту был послан ответ: «Благородный граф и господин! Ваше письмо мы получили и обдумываем честные предложения, которые вы нам сделали». В полдень, 12 мая, сообщалось далее, графа будут ждать у старого моста. Ему обещают неприкосновенность.

Хорошо зная Альбрехта, Мюнцер был уверен, что тот неспроста заговорил о мире. Он боится разгрома и хочет выиграть время. Должен ли Томас сразу вмешаться? Он не сомневался, что Альбрехт хитрит и поэтому будет оттягивать переговоры. Пусть-ка завтра крестьяне сами убедятся, чего стоят «честные предложения» этого «благородного графа и господина»!

В полдень, как и было условлено, у моста появились представители крестьян. Они стояли на солнцепеке и терпеливо ждали, пока приедет мансфельдский владыка. Но Томас оказался прав. Альбрехт не прибыл, а прислал гонца. Отговариваясь крайней занятостью, он откладывал встречу на два дня. Послы, рассерженные и усталые, вернулись в лагерь ни с чем.

Мюнцер приказал собирать сходку. Он вышел на середину круга и начал говорить.

Теперь все воочию увидели, как Альбрехт держит слово. Он ссылается на неотложные дела, и на этот раз не врет. Он действительно занят по горло: спешно вербует наемников, чинит крепостные стены и закупает на Рейне порох. У него и в мыслях нет пойти на уступки.

Неужели они забыли, с кем имеют дело? Кто, как не Альбрехт Мансфельдский, этот волк в овечьей шкуре, неделю назад предательски напал на крестьян, которые шли сюда, и перебил их? Неужели они не помнят об этом? Или, помня, все же полагаются на его благородство?

Он, Мюнцер, не враг переговорам. Он не зовет безрассудно бросаться в любую резню. Только в крайнем случае следует прибегать к мечу. Он был бы рад, если бы господа без пролития крови подчинились воле народа. Община может вести переговоры и ставить свои условия правителям. Тяжкая вина лежит и на Альбрехте и на Эрнсте. Если их намерения честны, то они явятся в лагерь и принесут повинную. Их вызывает на суд община. И обращаться к ним надо, конечно, не так, как это было сделано прежде. Мюнцер читает свое послание графу Альбрехту.