Тамерлан - Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура

К нам пришла весть, что войска Джете взяли и разграбили несколько городов. Встревоженный этим, я переправился через реку Джайхун. В это время я получил известие из Самарканда, что туда тоже явились враги. В Самарканде не было крепости; жители перегородили улицы и, укрепившись таким образом, ждали, что я с моими воинами приду к ним на выручку. Я немедленно двинулся к Самарканду с тысячью всадников. По дороге до нас дошли еще более печальные вести: неприятель со всех сторон обложил Самарканд; там стоял жестокий холод и свирепствовала моровая язва.

Я двинулся быстрее и нашел жителей Самарканда в самом ужасном состоянии. Я не стал сам много заниматься Самаркандом, а оставил там для боев с войсками Джете амира Джагуй-Барласа, амира Сайф-эд-дина Никудерийского, Ак-Буга, Ильчи-Бугай-Сальдура, а сам отправился в сторону Баклана. Туда ко мне явился и амир Хусайн. Из Баклана я перешел в Карши, чтобы там провести зиму. Я решил дать отдых всем своим воинам: распустил их по домам и приказал вновь собраться ко мне на будущую весну к празднику Науруз [172].

Город Карши носил также название Кепек-хан-магмурассы [173]; я распорядился построить вокруг города стену и укрепить ее; построил внутри города много красивых зданий [174]. Наступила весна. Я собрал своих воинов и, посовещавшись с амиром Хусайном, направился к Самарканду. Вблизи Самарканда мы разбили палатки и расположились большим станом.

Амир Хусайн был вместе со мной, но втайне он завидовал моим успехам в боях; поэтому, когда я собирался идти на Самарканд, амир Хусайн вдруг стал взыскивать с моих амиров все, что они истратили, хотя всю дань амиры тратили на воинов. Этот поступок амира Хусайна так возмутил меня, что в припадке гнева я хотел убить его; но в это время мне пришел на память аят из Корана:

«Старайтесь заслужить прощение Аллаха и обладание раем, обширным, как небеса, и назначенным тем, которые боятся Аллаха, тем, которые дают милостыню как при достатке, так и при нужде, которые умеют укрощать гнев свой и которые прощают людям, их оскорбляющим» ( Коран, III сура, 127 и 128 аят) .

И я отказался от своего злого умысла.

Я послал письмо амиру Хусайну, высказал, что не нахожу ничего предосудительного в том, что он добивается получения своей доли добычи, и послал ему верблюдов и коней. Моя жена, сестра амира Хусайна, Аль-Джой Туркан-ага, послала брату в подарок много скота, имущества и драгоценности; амир Хусайн все это взял с жадностью. Я послал ему много денег, он тоже все их взял, не зная предела своим желаниям; он оставался все время недоволен тем, что имеет. Мои амиры ненавидели амира Хусайна за такую жадность и скупость.

Когда войска Джете нападали на города Мавераннахра, амиры истратили много денег, чтобы привести в порядок крепости перед приходом врагов. Амир Хусайн из скупости несправедливо обвинил некоторых амиров в излишних тратах; они доказывали свою правоту, ссылаясь на мой приказ о постройке крепостей.

Во время борьбы с воинами Джете амир Хусайн из корысти притеснял многих жителей Самарканда. Поступки амира Хусайна вызывали страшное негодование жителей Самарканда; жители старались всячески настроить меня против амира Хусайна, я же всеми силами старался не нарушать правил дружбы по отношению к родичам.

В то же время враги амира Хусайна настроили против него некоторых его богадуров и направили их ко мне. Я несколько раз приказывал им возвратиться к амиру Хусайну и повиноваться ему, но они меня не послушались. Я написал амиру Хусайну и просил его простить этих изменников и взять их к себе; амир Хусайн на мое предложение не согласился.

Амир Муса и Али-Дервиш-Джалаир, зять, но враг амира Хусайна, всячески старались утвердить во мне вражду к нему: они написали письмо, что намереваются убить амира Хусайна. Мои враги, желая повредить мне, написали амиру Хусайну подложное письмо от имени моей жены, где сообщалось, будто я замышляю убить амира Хусайна.

Он прислал мне это письмо, но я сейчас же дал ему знать, что это письмо подложно. Я желал еще убедительнее доказать амиру Хусайну, что не питаю к нему зла, и послал к нему амира Мусу и Али-Дервиш-Джалаира, но они по дороге бежали в сторону Ходжента.

Бегство двух амиров, кажется, должно было окончательно убедить амира Хусайна в подложности письма, будто бы посланного ему моей женой, но амир Хусайн не придал ровно никакого значения и этому доводу; я все более и более убеждался, что он восстановлен против меня и желает мне только зла.

Я продолжал все-таки по-дружески относиться к амиру Хусайну; однако я спросил однажды амира Шир-Баграма, что он думает об отношении ко мне амира Хусайна. Тот откровенно отвечал: для него не подлежит никакому сомнению – амир Хусайн из зависти желает мне зла. Я просил Шир-Баграма привести мне доказательства в пользу его мнения.

Удостовериться в искренности амира Хусайна, ответил Шир-Баграм, очень легко.

Если амир Хусайн расположен ко мне, он должен милостиво отнестись и к тому, кто служит у меня; нужно написать амиру Хусайну просьбу о прощении всех, кто раньше служил амиру Хусайну, а теперь служит мне; если амир милостиво отнесется к просьбе о прощении, значит, и ко мне он дружески расположен; если, наоборот, он не помилует тех, кто обращался к нему с просьбой, значит, он и мне желает зла.

Сказано – сделано: сам Шир-Баграм и некоторые другие амиры написали просьбу о прощении и послали ее амиру Хусайну. Тот разорвал просьбу и сказал, что он не только никогда не согласится простить изменников, но и от души рад был бы их истребить.

Когда мне сообщили про эти слова амира Хусайна, я решил покончить с ним и тотчас же послал Шир-Баграма и Адиль-богадура в область Джилян, чтобы они собрали там и привели ко мне воинов. Шир-Баграм собрал много богадуров и укрепился в Сатруни и Каите [176]. В это время амир Хусайн стал льстивыми посулами склонять Шир-Баграма изменить мне и вновь перейти на службу к нему. Амир Хусайн в конце концов добился своего. Когда я узнал об измене Шир-Баграма, я написал ему такое письмо:

«Презренный! Ты сам поссорил меня с амиром Хусайном, ты зажег огонь, от которого сам сгоришь и будешь растоптан».