Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 4

За границей я наблюдал два пути, приведшие буржуазные государства к успешному решению этой проблемы. В Бразилии все нации равны, там нет травли одной нации другой, нет господствующей нации, а потому отсутствуют шовинизм, расизм и национализм, кроме одного — бразильского, то есть патриотического и центростремительного, который не разъединяет, а объединяет разнородное население. Европейцы, африканцы и азиаты мирно живут рядом, и каждая эмигрантская семья во втором поколении уже даёт не испанцев или ливанцев, не негров или немцев, а только бразильцев.

В Швейцарии я видел удачное решение той же национальной проблемы, но другим путём: там страна разделена на кантоны без точного учёта этнографических и языковых границ, но так, что итальянцы в основном живут в одном кантоне Тичино, французы — преимущественно в кантонах вокруг Женевского озера, а все другие заселяют в большинстве немцы. Языки равноправны, кантоны самоуправляют-ся, как хочет их население, политические и другие права отдельного гражданина обеспечиваются независимо от его национальности, и только на должность президента там выбирают на три года немца, француза и итальянца с тем, чтобы они по очереди в течение одного года занимали эту должность и все трое по два года работали заместителями.

Система выдержала испытание временем, за годы жизни в Швейцарии я никогда не замечал ни малейших признаков внутришвейцарского антагонистического национализма и травли одной нации другими: все швейцарцы — ярые националисты, но националисты швейцарские, патриотические и наднациональные.

К началу революции у нас сложилось чрезвычайно благоприятное положение для успешного решения национального вопроса по бразильскому или швейцарскому типу: русский шовинизм искусственно насаждался только сверху, он был чужд русским крестьянам, рабочим и интеллигенции.

Культурный и сознательный национализм замечался только у малочисленных народов, задыхавшихся в условиях царизма. Когда царизм пал, возникла полная возможность создать государство одной сверхнации по бразильскому типу или государство самоуправляющихся кантонов, равных между равными и не имеющих национальной наклейки: таллинский и грозненский кантоны самоуправлялись бы эстонцами и ингушами на своих языках и согласно своим обычаям не по признаку национальности, а в силу разумного административного деления, с учётом исторических условий.

В царском паспорте графы «национальность» не существовало, население империи привыкло к этому, и когда после революции стали вводить советскую паспортную систему, то тут бы и воспользоваться исторической удачей, раз и навсегда вычеркнуть из казённой терминологии это проклятое слово. Но нет: чья-то рука протащила его в обиход советской жизни, мало того, Ленин при заполнении формуляра паспорта якобы демонстративно написал о себе: «Без национальности», — написал, а национальный вопрос отдал на откуп своему верному Генсеку. Отсюда и пошла зараза!

В знаменитой формуле благодаря бесчисленным ошибкам Сталина и Хрущёва социалистическое начало постепенно выветрилось, а националистическое, подогреваемое войной, давлением зарубежной пропаганды и другими факторами, в первую очередь недовольством Москвой, выросло до решающего и целенаправляющего значения: в национальных республиках при хрущёвщине местная жизнь стала пропитана чувствами социалистическими по притворной фальшивой форме и ярко националистическими по содержанию.

Я каждый год отдыхаю на Кавказе, и параллельно с ухудшением жизненных условий вижу рост местного антирусского национализма. То же подтверждают русские интеллигенты, приезжающие отдохнуть к морю из республик Средней Азии. На Кавказе огрызаются открыто, но до прямых коллективных действий дело пока не дошло. В Средней Азии ножку русским подставляют исподтишка, а грызться открыто не решаются. На севере якуты ещё только приступают к осторожным ударам в спину или «нечаянному» отдавлива-нию мозолей. О прибалтийских республиках и говорить нечего! Процесс повсюду один и тот же, но находится на разных стадиях развития.

Нигде национальные кадры не выросли настолько, чтобы заменить русских, и до открытого вызова ещё далеко. Но это время, к сожалению, придёт обязательно, политические и экономические просчёты Сталина и Хрущёва подогревают жажду протеста и недовольства и в сознании национальных меньшинств придают антисталинскому и антихрущёвскому чувству антирусский характер: в какую бы нашу окраину русский ни сунулся, он везде чувствует к себе недоброжелательство. В Грузии он отвечает за Хрущёва, в Эстонии — за Сталина. Малозаметная ошибка Сталина в национальном вопросе когда-нибудь станет государственным преступлением!

На сегодня я сказал всё, товарищи!

Борис поднял руку.

— Последний раз беру слово и я, друзья! Обещаю не тянуть. Говорю как беспартийный советский интеллигент весьма пожилого возраста, немало испытавший и в борьбе за советскую власть и сполна получивший её «благодарности».

Я считаю, что человек не может существовать без идеала — мы по натуре борцы, а борец обязательно должен знать, за что он проливает свою и чужую кровь. Вместе с тем мы — просто люди и свою повседневную жизнь тоже хотим устроить поудобнее. Этим двум запросам полностью удовлетворяет марксизм — сочетание веры с наукой, крашеных мощей на площади и бесплатного образования, медицинского обслуживания, страхования и многого другого.

Я полагаю, что организация общества, где все потребности будут удовлетворяться полностью, невозможна. Это противоестественно, как мечта о жизни без смерти или без физической боли. Но такая далёкая перспектива — заманчива, и она должна остаться как идеал, к которому надо стремиться.

А достижения социализма у всех на виду, они бесспорны, и мы ушли бы по этому пути гораздо дальше, если бы руководство страной не находилось в руках случайных и неподготовленных людей. Вопреки им народ строит свою жизнь, очень медленно, но идёт вперёд. Пусть же, добиваясь конкретного, он всегда видит вдали абстрактное — эго не беда, это надо. Итак, подвожу итог.

Советская практика не доказывает и не опровергает идеи коммунизма, как церковная практика не доказывает и не опровергает идею бога. И то и другое в равной степени и по одним и тем же причинам невозможно: не надо путать знания и веру. Что же касается социализма, то пятьдесят лет строительства показывают, что коренное улучшение нашей жизни возможно и перспективы на будущее беспредельны, если учитывать развитие науки. Думаю, что спор между капитализмом и социализмом уже предрешён в пользу социализма, и нам остаётся только пожелать, чтобы наш советский социализм когда-нибудь освободился от бюрократических пут и смог развиваться в полную силу нашего народа! Это всё, что я хотел сказать.