Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V

— Прошу прощения, у меня нет желания обниматься с вами, — насмешливо и торжествующе цедит Лаврентий. Он дрожит от волнения и едва владеет собой.

Я готов провалиться сквозь землю и принимаю необычайно высокомерный вид.

— Итак, у вас завтра дела… Недостает только двух проводников герра Балли, чтобы отправиться к месту последнего привала… Это мы уже слышали…

Он смотрит на меня с неописуемой злобой… бешенство ему мешает говорить.

— Ну, а вверх по тропинке, ведущей к пещере с сокровищами, вы не хотели прогуляться? Чтобы сфотографировать три сундука, доверху набитых золотом?

Я стою внешне спокойно, но мысли несутся вперед. Его кобура открыта, и правая рука лежит на рукояти пистолета. Что делать? Он не даст времени, чтобы сунуть руку в карман, снять предохранитель и прицелиться… Первый выстрел его… С такого расстояния… Что делать?!

— Я устроил это свидание, — задыхаясь, продолжает Дерюга, — чтобы вам сообщить: ваш выезд к пещере состоится, но не так, как вы хотели: на рассвете мы выезжаем вдвоем.

От волнения его дрожащие губы пересохли, он глотает, и я невольно замечаю кадык, противно торчащий на длинной и тонкой шее. Он движется при каждом глотке… Мои руки напрягаются… и сами собой начинают медленно подниматься.

Не спуская глаз с ненавистной глотки, я делаю шаг вперед… В то же мгновение сзади слышу шорох… Цепкие смуглые, точно обугленные, руки хватают меня сзади.

Борьба длилась недолго. Слуги обвивались вокруг моих ног, висли на руках, впивались в горло… Минут через десять они выволокли меня на площадку с кляпом во рту и крепко скрученными руками и ногами. Надели на шею аркан и конец веревки закрепили на узде Антара. Белый скакун, вздрагивая и перебирая ногами, стал надо мной как бдительный страж.

Первые минуты я задыхался. Кляп во рту, укрепленный обвязанным вокруг головы платком, мешал дышать. Потом стали болеть связанные ноги, я стоял на коленях и чувствовал под ними каждый камешек. Минут через пять терпение истощилось, нестерпимо захотелось сесть на песок и поудобнее устроить скрученные конечности.

Едва я пошевелился, как Антар вздрогнул и заржал. Из заднего шатра выбежал слуга с мечом; потом появился Дерюга. Они осмотрели узлы и поправили кляп. Все было в порядке: мой плен начинал казаться безнадежным.

— Укладывайте вещи! — приказал Дерюга. — Поклажу для Антара готовьте в первую очередь. Как я объяснял, помнишь? Пошел!

Когда мы остались одни, Дерюга закурил и присел на землю рядом со мной. Некоторое время он молча курил, как тогда в шатре, нервно и с надрывом, каждым движением выдавая охватившее его отчаяние. Потом повернулся ко мне.

— Я понимаю ваши чувства, ван Эгмонт, но, поверьте, иного выхода у меня нет. Таковы обстоятельства. Хотя это и звучит странно, но я хочу по-дружески поговорить с вами.

Пауза.

Языком я пробую выдавить изо рта кляп, чтобы сказать ему пару крепких слов, но проклятая тряпка не двигается, ее не пускает повязанный через лицо платок.

— Пока что три человека спешат к одной цели — я, вы и Сиф. Сегодня — три, завтра могут быть шесть, а послезавтра — девять. Золото притягивает, и я не могу ждать. Поймите — не могу.

Он мучительно задыхается от волнения.

— Бесполезно вам доказывать, что я один имею право на сокровище. Что вам до меня? До моих забот? Трудов? Усилий? До ужасных сомнений, тревог и надежд… У вас есть всё. Вы никогда не поймете мою страстную жажду независимости и мой безумный порыв к свободе.

От догорающей сигареты Дерюга прикуривает новую. При слабой вспышке света я вижу кончики дрожащих пальцев. Он в ознобе нервной лихорадки. Болен. Невменяем! От этого человека можно ожидать всего.

— Путей к отступлению у меня нет. Тем лучше. Золото или смерть. Но ваша судьба связана с моей, мой успех означает вашу свободу, а моя смерть случится только после вашей. Мы против воли союзники, и нам необходимо договориться.

Он шумно перевел дух.

— Чтобы вы доверяли мне, я хочу вас посвятить в мой план. Вы слышите, я доверчиво раскрываю карты… Оцените же мой поступок и помогите приблизить минуту вашего освобождения!

Сделав подряд несколько торопливых затяжек, Лаврентий швырнул сигарету прочь и с жаром начал:

— Нижняя дорога занята пикетом Сифа. Но у нас есть Антар — он сумеет прямо с площадки спуститься вниз к тропинке. Слуги уже готовят запасы провизии и воды. С рассветом я, вы и один горец отправимся на поиски клада. Я опросил проводников Балли и приблизительно знаю дорогу к месту последнего привала. До восхода солнца мы должны скрыться. В своей палатке я оставил записку старшему пикета, где сообщаю, что мы вдвоем решили верхом догнать патруль. Прозевав наш отъезд, смущенный солдат не станет поднимать шума.

Пауза.

— Я давно… как бы это сказать… относился внимательно и любезно к Тэллюа. Эта дурочка даже воображает, что я за ней ухаживаю. Пусть! Это помогает делу. Сегодня я сделал ей предложение выйти за меня замуж, сделаться Большой Госпожой и уехать со мной в Европу. Она в восторге: жена белого начальника… дальние края… есть от чего закружиться голове. Словом, она у меня в руках. Но, — сказал я ей, — нашему счастью угрожает один человек. Вы, ван Эгмонт. Нужно вырвать из его рук золото. Она… да что говорить… Игра вам понятна.

К вечеру с поклажей и слугами тронется Тэллюа. Место и время встречи с ней условлены. Если золото будет найдено — мы бросим ее и вместе совершим побег к ливийской границе. Если нет — ее табор около Джебел-Кибира будет нашей тайной базой, пока мы не разыщем пещеру с кладом. Говорю — тайной, потому что Сиф разом смекнет, в чем дело, и возьмет Тэллюа под наблюдение.

Когда все будет готово, с двумя-тремя верными слугами я, Тэллюа и вы ночью заберем золото, воду и провизию и потихоньку покинем табор, чтобы не возбудить внимания Сифа. Выиграть три дня — значит выиграть все дело. До Ливии не так далеко, дорогу я хорошо знаю. Местность там пересеченная, и мы укроемся от летчиков. Для нас двоих заготовлено туземное платье, мы закроем лица и при встрече с патрулем сойдем за туарегов или женщин. Вы на границе получите свободу, слуг, воду, провизию и мулов, — Дерюга засмеялся, — и Тэллюа в придачу!

Он перевел дух.

— Вы возвратитесь в крепость и с некоторым запозданием покатите дальше. По правде говоря, ван Эгмонт, вы должны даже благодарить меня: вам хотелось в Африке немного подогреть свою остывшую кровь, всё складывается как нельзя удачно. Вы даете мне золото, я вам — забавное приключение. Мы квиты, — он поднялся. — Ну, что — согласны?

Я в бешенстве замычал, как раненый бык, но чертов кляп плотно сидел во рту, руки и ноги ныли от веревок.

— Не понимаю, — Дерюга нагнулся ко мне. — Да или нет?