Петр Козлов - Тибет и далай-лама. Мертвый город Хара-Хото

Он держал себя уже по-европейски, имел обычные белые, маленького формата визитные карточки и, принимая посетителей, усаживал их не на пол, а в мягкие кресла перед столом, покрытым бархатною скатертью. Сидя с этим культурным молодым человеком за чашкой чая и кушая печенье, я с удовольствием беседовал о всевозможных вопросах, касающихся Китая, России и в частности их «заброшенного уголка» – Алаша, в то же самое время наблюдая, как в противоположной женской половине дома мимо окон то и дело проходили маньчжурки, монголки и высокая миловидная супруга Да-е, все же скрывавшаяся от посторонних взоров.

Метеорологическая станция экспедиции начала регулярные наблюдения с пятнадцатого мая; все физические инструменты, в том числе и самопишущие приборы Ришара – барограф [129]и термограф [130]действовали надлежащим образом. Производя периодически поверочные астрономические определения, мне удалось между прочим найти точное месторасположение Дын-юаяь-ина, пользуясь несколькими удачными покрытиями звезд неосвещенным диском луны.

Почта по-прежнему баловала нас и приносила известие не только через Пекин, но изредка и через Ургу, где любезный Я. П. Шишмарев особенно наблюдал за скорейшей доставкой нашей корреспонденции.

Этим путем я получил письмо от известного хамбо-ламы Доржиева, искренно порадовавшего меня и невольно навеявшего на меня размышления о Далай-ламе. Сейчас тибетский первосвященник находился в Пекине или в монастыре У-тай, но осенью или зимою собирался отбыть в Амдо, в монастырь Гумбум, где в тайнике души я очень надеялся его встретить и действительно встретил, но об этом речь впереди.

В хорошие, ясные дни, когда солнце уже склонялось к закату и становилось прохладнее, мы нередко упражнялись в стрельбе из винтовок. В это путешествие я особенно серьезно смотрел на вопрос поднятия боеспособности экспедиционного отряда и добивался от своих молодцов-спутников безупречного попадания в цель, так как имелись весьма основательные причины опасаться нападения туземцев. Пользуясь неудачами, постигавшими русские войска во время японской войны, китайцы массами похищали и увозили к себе русские военные ружья, снабжая ими горные дикие племена, населявшие Нань-шань, а главным образом Амдоское нагорье. Воинственные обитатели гор и высоких степей в глубине Азии представляли теперь более грозную силу и при своих разбойничьих нападениях на экспедицию могли оказать значительное сопротивление горсточке русских исследователей, заброшенных вглубь азиатского материка. С этим грустным явлением необходимо было считаться. Кроме винтовок, я заодно упражнялся также в стрельбе из штуцера Ланкастера, некогда принадлежавшего Н. М. Пржевальскому, и получал прекрасные результаты. Наша стрельба привлекла любопытство местной публики, состоящей из монголов и китайцев, и часто вызывала с их стороны громкое восхищение по поводу отличных попаданий в цель.

По уходе моих спутников я обыкновенно еще долго оставался на вершине холма, господствовавшего над Дын-юань-ином. Теперь было самое лучшее время – солнце скрывалось за горизонт, небо наряжалось в блестящие тона и чувствовалась еще большая прохлада воздуха. Отсюда пустыня была видна на далекое расстояние, словно в морском просторе, тогда как ближайший ее край кругом обступал оазис. Со стороны города не долетало ни одного живого звука, не показывалось ни одного живого силуэта: селяне возвратились с полей и скрылись за свои непроницаемые стены.

Тем временем заря картинно разлилась над пустыней и еще картиннее отразилась на вершинах Алашанского хребта. Над ущельями по-прежнему сгустилась синяя дымка, медленно выползавшая на крутые скаты. Еще каких-нибудь полчаса – и летняя ночь спустилась на землю.

Моя поездка в горы. – Следы периодической энергичной деятельности вод в горах. – Хребет Ала-шань; его флора и фауна. – Горный баран. – Ушастый фазан. – Монастыри Барун-хит и Цзун-хит. – Возвращение членов экспедиции. – Обед и вечер в обществе алаша-цин-вана. – Новые экскурсии моих помощников.

Проводя бо́льшую часть времени в Дын-юань-ине за разного рода занятиями, я всей душой рвался в горы, завидуя спутникам, экскурсировавшим сначала в соседнем ущельи рядом с первой стоянкой в Субурган-голе – Цзосто, где они собрали запоздавших пролетных птиц, а затем в ущельи Хотэн-гол.

При входе в Хотэнголское ущелье находится могила одной из жен нынешнего цин-вана – матери третьего сына – У-е – и двух ее детей, погребенных с нею рядом под насыпями. Место упокоения китайской принцессы обнесено глиняной оградой и украшено аллеей из горных елей. Вблизи, с севера, в самом устьи горного ущелья в скале имеется оригинальная обитель ламайского аскета, некогда проживавшего здесь. Дверь и клетчатое окно придают постройке сказочный характер.

В общей сложности в обоих ущельях мне удалось прожить вместе с экскурсантами около недели, но надежда на богатые сборы, к сожалению, не оправдалась.

Как отрадно, как радостно бывало вырваться из пыльных, грязных людных улиц города на простор, где свободно веет свежий ветерок, обдавая вас горной прохладой и ароматным запахом зелени. Вдали неясно вырисовывается хребет, растительность которого особенно гармонирует с окружающими серыми тонами скал. Заранее уже наметишь себе желанный уголок и стремительно несешься к нему на бойком монгольском иноходце.

Проводимые среди природы дни я всегда старался использовать в самых широких размерах, охотясь за зверями и птицами, пополняя зоологические сборы и определяя высоты седловин или вершин Ала-шаня. Самыми лучшими минутами для меня бывали те минуты, когда в полном одиночестве я сиживал где-либо на одной из вершин хребта, как это было при подъеме на Ала-шань по ущелью Хотэн-гол. По обе стороны, помню, уходили, словно морские дали, бесконечные волнистые увалы, окутанные пыльной дымкой. На западе тянулась песчаная пустыня, а на востоке тускло блестела водная лента Хуан-хэ.

К северу стояли громады отвесных известняковых или песчаниковых скал, контрастно выделяясь своими серо-желтыми оттенками, а к югу вдоль хребта открывался вид на его гребень, извивавшийся зеленою змеею в самых затейливых очертаниях. Подножья гор окаймляли мощные конгломераты, разрываемые в оригинальные балки живыми силами периодических вод, бегущих иногда по крутизнам Ала-шаня со страшною стремительностью. Хребет Ала-шань, кроме того, богат залежами превосходного каменного угля.

В состав хребта – его геологического строения вообще, помимо отмеченных известняков, песчаников и конгломератов, входят сланцы, фельзит, фельзитовый порфир, гранулит, гнейс и породы новейшего вулканического происхождения.