Мейлах Бакальчук-Фелин - Воспоминания еврея-партизана

В полесских и волынских деревнях господствовали темнота, безграмотность, бескультурье, пьянство, хулиганство. В первые дни оккупации немцы нашли здесь хорошую почву и помощников для антиеврейской агитации. В своей пропаганде они всю вину за тяжелую долю крестьян возлагали на евреев. Евреев же они объявили виновниками второй мировой войны. Из среды хулиганских элементов немцы вербовали кадры для полиции, а испытанных погромщиков назначали на руководящие должности в администрации. Эти помощники участвовали в проведении всех «акций» против евреев и самостоятельно организовывали погромы и резню в еврейских местечках, в городах и селах.

Немецко-фашистская пропаганда в деревнях проводилась с помощью листовок, прокламаций, газет и специальных изданий. Крестьяне были напуганы немцами и с покорностью выполняли все распоряжения оккупантов. Они не верили, что может быть на земле еще такая сила, как немецкая армия. Именно поэтому мы были заинтересованы информировать крестьян о победах Красной Армии. Так как у нас не было ни типографии, ни пишущей машинки или гектографа, мы решили раздобыть карандашей, копировальной бумаги и несколько стоп писчей бумаги. Как мы узнали, эти материалы имелись в кооперативе села Золотое на Волыни. Несколько наших товарищей взялись совершить налет на этот кооператив. Село Золотое находилось в 25 километрах от нашей стоянки. В одну из ночей эта группа побывала там и вернулась обратно в лес, доставив пару десятков листов копировальной бумаги, несколько десятков тетрадей и пару десятков карандашей.

В избушке при огне костра составил я первую листовку. Я сообщил о прорыве армии Рокоссовского на Сталинградском фронте, приведя данные о количестве погибших и попавших в плен немецких солдат и офицеров и о захваченных у немцев трофеях. В следующую ночь эта листовка, написанная в двадцати пяти экземплярах, была расклеена на стенах церквей и управ. Из-за страха крестьяне листовки срывали и читали их в глубокой тайне.

Эта примитивная печать стала очень популярной. Я каждый день писал новую пламенную прокламацию, сообщая последние новости с германско-советского фронта и с фронтов союзников. Во время каждого налета наряду с оружием и продовольствием стремились раздобыть и бумагу, которая также оказалась хорошим оружием. Среди крестьян появились добровольцы — распространители наших прокламаций.

Однажды вечером мы организовали митинг в селе Сварыцевичи. Мы ходили из дома в дом и звали крестьян на собрание в школе. Хотя крестьяне боялись немцев, которые не могли не узнать об их участии в митинге, но они также боялись и партизан.

В школе собралось много народу. Пришли мужчины и женщины, много молодежи. Председателем собрания был партизан Курочкин из Ленинграда. Он заявил, что митинг откроется лишь тогда, когда явится священник. Через несколько минут партизаны доставили священника. На митинге выступили Музычко и Курочкин. Они рассказали о больших победах Красной Армии и о том, что приближается день поражения немецкой армии. В конце речи Курочкин сказал, что население должно помочь партизанам в их борьбе против немцев. К концу митинга Курочкин потребовал от священника, чтобы тот благословил Красную Армию. Священник в страхе перед партизанами дал ей свое благословение.

Немцы вскоре узнали о наших листовках, а также о состоявшемся в Сварыцевичах митинге с участием священника.

Через пару дней после митинга, стоя на посту, я увидел крестьян, бегущих в лес с криком:

— Партизаны, соколики, рятуйте! Нимцы, нимцы!

Я не подпустил крестьян к нашей избушке и велел им подождать. Мы посоветовались, как быть. Было ясно, что выстоять со своими винтовками против немцев, если они нападут на деревню и проникнут в лес, мы не сможем. Но мы решили выйти на греблю, которая ведет в Сварыцевичи, и там устроить засаду.

Трое суток сидели мы в засаде у гребли, но ни немцы, ни полицаи не появлялись. Жители Сварыцевичей все это время были в лесу и вернулись, когда мы оставили засаду.

Крестьяне уже не сидели спокойно в хатах. Днем и ночью охраняли село. Были выкопаны винтовки, в 41-м брошенные красноармейцами, попавшими в окружение. В Сварыцевичах была организована партизанская группа, которая поддерживала с нами тесный контакт. Активными деятелями в этой группе были Грицюк и Пашкевич. Грицюк — украинец, был при советской власти активистом. Пашкевич — поляк, до войны работал механиком. Он нам много помог: ремонтировал оружие, наладил производство самодельных бомб и гранат. Их сыновья и дочери также стали активными партизанами.

Неспокойно было в ближних деревнях — Бродницах, Бутове, Замрученье, Озерске. Ожидали, что немцы могут нагрянуть в любой час и сжечь деревни вместе с населением. Узнав, что немцы идут, все население оставляло деревню и бежало в лес. Таким образом, крестьяне постепенно втянулись в партизанское движение. Особенно подтолкнула крестьян к этому расправа немцев с населением села Бутово. Они там загнали двести человек в сараи, заперли их и сожгли сараи вместе с находившимися там людьми. Так называемому «бургфридену», т. е. гражданскому миру, в тех селах был положен конец.

Евреи могли свободнее появиться в деревне и раздобыть кусок хлеба и продукты. Партизан принимали, как почетных гостей.

Мы обязали крестьян помогать партизанам продуктами, и они это делали. Но однажды партизан Курочкин постучался в окно хаты в селе Бродницы и попросил хлеба. Крестьянка, подошедшая к окну, отказала. Курочкин выстрелом убил крестьянку. Этот случай навел страх на крестьян. С того времени они напекали много небольших хлебцев, и если кто стучал в окно, так сразу и протягивали ему через окно хлебец.

После победы Красной Армии под Сталинградом в лес стали приходить молодые крестьяне, они становились у нас связными. Появились у нас бывшие советские активисты и стали помогать нам в нашем партизанском деле. Победа под Сталинградом вдохновила нас на смелые действия.

Наступила зима. С первых же дней разразилась она снежными метелями, превратила землянки в снежные сугробы. Лес засеребрился, а поля покрылись снежной скатертью.

В те декабрьские дни 1942 года собирались мы оставить Сварыцевичский лес. Мы доукомплектовали нашу группу. Вместо погибшего нашего товарища, Рувима Туркенича, мы приняли Пиню Фарфлмазе, бежавшего из Домбровицкого гетто. Вместо раненого Берла Боброва вступил в отряд его брат Матус Бобров. Кроме них в нашей партизанской группе в Сварыцевичском лесу были Алик Абугов, Анатолий Курочкин, Геник Музычко, Лазарь Бромберг, Лейвик Фишман из деревни Замрученье, Сема Фиалков, Ваня и Максим — оба советские военнопленные, бежавшие из лагерей, а также несколько молодых крестьян с Бутовских хуторов. Командиром нашей партизанской группы мы избрали Алика Абугова.