Лаша Отхмезури - Жуков. Портрет на фоне эпохи

3. Еще раз предупреждаю командование 103 сд о преступном отношении к выполнению боевых приказов и особо предупреждаю, если в течение 4.8 противник не будет разбит и дивизия не выйдет в назначенный район, командование будет арестовано и предано суду Военного трибунала. 103 сд усилить еще одной батареей РС-ов.

4. Исполнение донести в 24.00 4.8.41 г.

Командующий фронтом Герой Советского Союза генерал армии Жуков» [422] ЦАМО. Ф. 816. Оп. 3120сс. Д. 1. Л. 22. .

Этот текст показывает все худшее в Жукове. Он был написан в тяжелейший момент войны, когда Красная армия терпела одно поражение за другим, когда дисциплина в ней сильно упала. Такие же методы использовали и другие командующие, например два его соседа, Тимошенко и Еременко. Последний во время предпринятой его войсками 30 августа 1941 года атаки даже возродит заградительные отряды, существовавшие в Гражданскую войну. Он разрешил командирам артиллерийских частей стрелять в отступающих советских солдат. 10 октября наркому внутренних дел Берии была направлена справка, в которой указано точное количество задержанных за самовольное оставление позиций военнослужащих: 667 364. Из этого числа 10 201 были расстреляны, 25 878 арестованы, а 632 486 вновь направлены на фронт [423] Conquest R. The Dragons of Expectation. Reality and Delusion in the Course of History. New York: W.W. Norton & Cie, 2006. P. 128. . Из этих последних большинство погибнет в самоубийственных атаках.

Жуков мог сколько угодно угрожать, ругаться, отдавать приказы об арестах и расстрелах, танковая группа Гудериана, которую с 4 августа постепенно сменяли пехотные соединения, была более крепким орешком, чем две дивизии генерала Комацубары на Халхин-Голе. Здесь у него не было мобильных групп, не было господства в воздухе, не было возможности произвести окружение. Противник был настроен решительно: 4 августа Гальдер записал в дневнике свои слова, сказанные им Гитлеру: «Выступ фронта у Ельни. Нужно ли отдать его противнику? Я лично придерживаюсь мнения, что мы… должны удержать этот плацдарм» [424] Гальдер Ф. Указ. соч. 4 августа 1941. С. 255–256. . Требовать от необстрелянных войск с неопытным командным составом прорыва линии обороны, защищаемой 500 артиллерийскими орудиями, тысячами мин и батальоном штурмовых орудий, было бессмысленно. Подобные атаки вели только к одному: заставляли командиров врать, спасая собственную шкуру, о чем свидетельствует телефонный разговор между Жуковым и Ракутиным, состоявшийся 4 августа. Жуков только что узнал, что одна из целей наступления – деревня Шепелево – была взята. Уже обжегшись на приходивших к нему ложных известиях, он потребовал подтверждения:

« – Занималось ли Шепелево или это тоже очковтирательство?

Ракутин: Шепелево не занималось… Разберусь завтра сам и доложу. Врать не буду.

Жуков: Самое главное, прекратите вранье вашего штаба и разберитесь с обстановкой хорошенько, а то вы все выглядите в неприглядном виде…» [425] ЦАМО. Ф. 219. Оп. 679. Д. 3. Л. 17–21. Цит. по: Волкогонов Д. Сталин. Политический портрет. М.: Новости, 1992. С. 350.

Конечно, подобные обманы встречались во всех армиях, но только в периоды неудач. В Красной же армии подобного рода инциденты имели место даже в 1945 году, во время наступления к Одеру. Их высокая частота не может не заставить задуматься о природе сталинской системы. Угроза как излюбленный инструмент управления порождала ложь и очковтирательство сверху донизу, как в Красной армии, так и во всем советском обществе.

Начиная с 6 августа Жуков уменьшил частоту атак, чтобы дать войскам передохнуть, но при этом держал противника в напряжении постоянными артиллерийскими обстрелами. И делал он это весьма успешно, потому что 15 августа Бок, командующий группой армий «Центр», впервые поставил вопрос о целесообразности дальнейшего удержания Ельни [426] Гальдер Ф. Указ. соч. 15 августа 1941. С. 300. . Франц Фриш, артиллерист в одной из танковых дивизий, подтверждает: «Сражения за Ельню были самыми ожесточенными из всех, что нам пришлось вести. Наши танковые войска сохраняли оптимизм и устанавливали таблички с указанием расстояния до Москвы, но мы смотрели на это с иронией. Русские задали нам жару» [427] Frisch F., Jones W. Condemned to Live. Londres: Burd Street, 2000. . Жуков доложил Сталину, что для подготовки нового мощного наступления ему понадобится десять-двенадцать дней, дополнительно три дивизии и несколько артиллерийских полков. Сталин выделил почти все запрошенные подкрепления и, сверх того, даже согласился дать немного авиации. Жуков перегруппировал свои войска, создав одну ударную группу на севере выступа (3 дивизии, из них одна танковая), вторую на юге (2 дивизии) и третью на востоке (2 дивизии). Две первые должны были ударить в основание выступа с целью окружить противника, а третья – связать его боями и не дать выйти из ловушки.

Общее наступление 24-й армии началось 30 августа. Ожесточенные бои продолжались шесть дней. Обе стороны несли крупные потери. Выступ начал медленно, но верно уменьшаться. 1 сентября Сталин забрал у Жукова всю авиацию, чтобы перебросить ее на юг, где ухудшилась обстановка, а 7-го – две дивизии, также переброшенные под Киев.

2 сентября ОКХ решило вывести войска из выступа, удержание которого становилось все труднее и стоило больших жертв. Гальдер лично отправился в штаб-квартиру Бока, чтобы обсудить (в числе прочих) и этот вопрос. Жуков рассказывает в своих «Воспоминаниях» о беспорядочном бегстве немцев, которого в действительности не было. Германские войска отступили в полном порядке, и Гальдер иронично заметил в своем дневнике: «Противник еще долгое время, после того как наши части уже были выведены, вел огонь по этим оставленным нами позициям и только тогда осторожно занял их пехотой. Скрытый отвод войск с этой дуги является неплохим достижением командования» [428] Гальдер Ф. 5 сентября 1941 г. С. 352. . Да, как пишет Жуков, «6 сентября в Ельню вошли наши войска», но немцы оставили город за сорок восемь часов до того.

Какое значение имело успешное наступление Жукова под Ельней? «В результате этой операции в войсках поднялось настроение, укрепилась вера в победу» [429] Жуков Г.К. Указ. соч. 1-е изд. С. 306. , – комментирует сам Жуков, оценивая свой успех в психологическом, а не оперативном плане. Это первый успех Красной армии с 22 июня, и пропаганда использовала его в полной мере. Победа под Ельней стала гвоздем сообщений в прессе. Британских и американских военных корреспондентов пригласили посетить поле боя, чтобы они могли лично удостовериться в том, что немцы отступили, бросив трупы и немного техники. Четыре жуковские дивизии первыми в Красной армии получили почетное наименование гвардейских. Победа под Ельней много значила и лично для Жукова. По воспоминаниям его водителя Бучина, он придавал большое значение этой своей победе. «Днем 6 сентября мы поехали в Ельню. На окраинах жуткое зрелище – траншеи, забитые немецкими и нашими трупами, на местности везде убитые. Было еще тепло, и над полями стоял густой тошнотворный трупный запах. От него в Ельне спасения не было. […] Я смертельно боялся нарваться на мину… Сыграла свою роль самоотверженность лейтенанта из охраны Жукова, моего большого друга Коли Пучкова. Как только мы миновали траншеи при въезде в город, Коля пошел перед моей машиной, тщательно просматривая дорогу, и показывал, как объехать подозрительные места. […] Он [Жуков] буквально светился радостью. Потом победы стали делом повседневным, и Жуков стал куда более сдержан, чем в том замечательном сентябре 1941 года под Ельней» [430] Бунин А. Указ. соч. С. 26. .