Лаша Отхмезури - Жуков. Портрет на фоне эпохи

Молотов первым заплатил за свои проявления независимости. 1 декабря «Дейли геральд» объявила на первой странице: «Сегодня политическая власть в СССР перешла в руки Молотова». На следующий день Сталин позвонил Молотову и заявил, что тот совершил ошибку, позволив иностранным корреспондентам писать, что они захотят. 5 декабря он телеграфировал «четверке» (Маленков, Берия, Микоян, Молотов), требуя наказать Молотова или начальника отдела печати Наркомата иностранных дел. «Четверка» ответила в тот же день, что начальник отдела печати снят с должности. На следующий день Сталин отправил новую телеграмму, на этот раз только «тройке» (Маленков, Берия и Микоян), в которой резко упрекал их за наивность и снисходительность в отношении Молотова. Закончил он следующей фразой: «Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем». «Тройка» ответила, что вызвала Молотова и он признался, «что допустил кучу ошибок, но считает несправедливым недоверие к нему, прослезился» [745] Горлицкий Й., Хлевнюк О. Указ. соч. . После этого инцидента доверие вождя к Молотову было окончательно и навсегда подорвано.

Сталин вернулся в Москву 18 декабря 1945 года и немедленно запустил механизм «мягкой чистки» в высших эшелонах власти, растянувшейся на много месяцев. В отличие от происходившего в 1930-х годах, крупных процессов и расстрелов почти не было, зато было много унижений, снятий с должности, арестов близких, за которыми следовали униженные просьбы о пощаде и клятвы в верности. 29 декабря, на заседании политбюро, Берия был снят с поста наркома внутренних дел. Он стал вторым, кого наказал Сталин. На его место назначили Круглова, не входившего в бериевский клан. Начатое госбезопасностью «авиационное дело» привело к тому, что Маленков – третий в списке – лишился 4 мая 1946 года должности секретаря ЦК. В тот же день близкий к Берии Меркулов был снят с поста министра государственной безопасности и заменен Абакумовым [746] Виктор Абакумов (1908–1954) с 1943 по 1946 г. возглавлял военную контрразведку Смерш, затем, с 1946 по 1951 г., был министром государственной безопасности. В декабре 1951 г. он был арестован по приказу Сталина. Преданный суду по требованию Хрущева за организацию «ленинградского дела», последней кровавой чистки партийного аппарата, он был расстрелян 18 декабря 1954 г. , заклятым врагом Берии. В 1949 году Микоян и Молотов лишатся своих министерских постов. Их отставку Сталин сопровождал тщательно просчитанными унижениями. Так, Молотов, очень любивший свою жену, Полину Жемчужину, будет вынужден развестись с нею, а потом голосовать за ее исключение из партии и арест. Над детьми Микояна нависла угроза нового ареста [747] Микоян С. Указ. соч. С. 134. . Берии же, чтобы доказать свою верность, придется самому устроить чистку в своей родной Мингрелии.

Удар, обрушившийся на Жукова, берет истоки в «авиационном деле». По утверждению Хрущева, толчок этому делу дало письмо Василия Сталина отцу, в котором тот сообщал о низком уровне советской авиации. Это возможно. Но главное в том, что Сталин приказал начальнику Смерша Абакумову превратить следствие в оружие против Маленкова, секретаря ЦК, курировавшего авиационную промышленность, и против Жукова. Первым 14 декабря 1945 года был арестован маршал авиации Худяков, командующий 12-й воздушной армией. В 1942 году Худяков вместе с Жуковым воевал на Западном фронте. Под пытками он признал, что работал на английскую разведку, и назвал сообщников: главного инженера ВВС Репина и наркома авиапромышленности Шахурина. Шахурин был арестован 7 апреля вместе с Репиным и еще несколькими высокопоставленными чиновниками и военными. У всех у них выбивали показания на Маленкова, который тогда был главной целью «авиационного дела». 23 апреля 1946 года был, в свою очередь, арестован маршал авиации Новиков, главнокомандующий ВВС, на которого дал показания Шахурин. После пыток и угроз подвергнуть репрессиям семью он дал показания не только против Маленкова, но и против Жукова. Возможно, таким образом Новиков отомстил маршалу, входившему в проверявшую его деятельность комиссию, с которой начались его проблемы.

«Авиационное дело» выявило «плохую работу» Маленкова, который якобы знал о недостатках в авиационной промышленности, но не информировал о них Центральный комитет. 4 мая, как мы уже сказали, он лишился поста секретаря ЦК. Между тем Жукова внезапно отозвали в Москву.

«В начале марта 1946 года мне позвонил в Берлин Сталин и сказал: „Булганин… представил мне проект послевоенного переустройства вооруженных сил. Вас нет в числе основных руководителей Наркомата обороны. Вас нет в числе основных руководителей Вооруженных Сил. Я считаю это неправильным. Какую вы хотели бы занять должность? Василевский выразил желание занять пост начальника Генерального штаба. Не хотите ли занять пост Главнокомандующего сухопутными войсками, они у нас самые многочисленные“.

Я ответил, что не думал над этим вопросом и что готов выполнить любую работу, которую поручит ЦК» [748] Жуков Г.К. После Сталина. http://www.avs75.ru/article-313.html. .

На следующий день Жуков сдал все дела в Германии Соколовскому и вылетел в Москву.

Май и июнь у него прошли в различных стычках с заместителем министра обороны Булганиным (наркомом/министром вплоть до 26 февраля 1947 года оставался сам Сталин). За ними последовали неприятные разговоры с вождем. Жуков чувствовал, как сгущается вокруг него атмосфера. Однако он не ожидал удара, который был нанесен ему в виде вызова на Высший военный совет 1 июня 1946 года. Накануне, рассказывает маршал, он поздно вечером приехал на дачу. «Уже собирался лечь отдыхать, услышал звонок и шум, вошли трое молодцев. Старший из них представился и сказал, что им приказано произвести обыск… Кем – было ясно. Ордера на обыск они не имели. Пришлось наглецов выгнать, пригрозить, что применю оружие». Когда на следующий день Жуков вошел в зал Высшего военного совета, там уже находились члены политбюро, маршалы и многие генералы, среди которых он узнал своего давнего врага – Филиппа Голикова. Сталина еще не было. Вот как Жуков описывает это заседание Совета:

«Генерал Штеменко занял стол секретаря Совета. Сталин почему-то опаздывал. Наконец он появился. Хмурый, в довоенном френче [749] С 1945 г. Сталин с удовольствием носил маршальский мундир с пятью золотыми пуговицами, погонами, с золотой вышивкой на рукавах и воротнике. . По моим наблюдениям, он надевал его, когда настроение было „грозовое“. […] Его взгляд на какое-то едва уловимое мгновение сосредоточился на мне. Затем он положил на стол папку и глухим голосом сказал: