Лаша Отхмезури - Жуков. Портрет на фоне эпохи

Правленный лично Сталиным текст приказа от 9 июня 1946 года [754] Георгий Жуков. Октябрьский пленум. С. 641. , изданного по результатам заседания Высшего военного совета, подтверждает наше предположение. Коротко сообщив о снятии Жукова с поста главкома сухопутных войск, он перечисляет битвы Великой Отечественной войны повторяющимся и плоским стилем, напоминающим стиль катехизиса. Этот «символ веры» Сталин разошлет всем офицерам, присутствовавшим на заседании Совета, чтобы они поставили на нем свои подписи.

«…Вопреки изложенным выше заявлениям маршала Жукова на заседании Высшего военного совета было установлено, что […] к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и к проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 года, когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда. […]

Было установлено, далее, что ликвидация корсунь-шевченковской группы немецких войск была спланирована и проведена не маршалом Жуковым, как он заявлял об этом, а маршалом Коневым, а Киев был освобожден не ударом с юга, с Букринского плацдарма, как предлагал маршал Жуков, а ударом с севера, ибо Ставка считала Букринский плацдарм непригодным для такой большой операции.

Было, наконец, установлено, что, признавая заслуги маршала Жукова при взятии Берлина, нельзя отрицать, как это делает маршал Жуков, что без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера войск маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он был взят» [755] АПРФ (Архив Президента Российской Федерации). Ф. 45. Оп. 1. Д. 422. Л. 202–206 // ВИЖ. 1993. № 5. .

2 июня 1946 года Жуков был назначен на слишком низкий для него пост – командующего войсками Одесского военного округа.

Но после унизительного заседания Высшего военного совета это наказание оказалось сравнительно мягким.

Он прибыл в портовый город 13 июня [756] Александров И. Указ. соч. Т. 2. С. 21. . Его водитель Бучин рассказывает, что одесситы, узнав о приезде маршала, поспешили на вокзал, но специальный поезд направили на запасный путь, чтобы избежать неуместных любых манифестаций [757] Бучин А. Указ. соч. 130. . По словам охранника Жукова, Маркова, по внешнему виду маршала нельзя было догадаться о том, что он попал в опалу. Он знал, что за ним следят все, кто его окружают. Поэтому он не менял своего образа жизни: подъем в 6 часов, гимнастика, холодный душ, верховая прогулка, купание. В 08:30 он уже был на службе, но не задерживался в рабочем кабинете надолго. Он объезжал войска, проверял малейшие детали: туалеты, столовые, пищу, склады… Он организовывал, реформировал, контролировал и наказывал за малейшие упущения. В конце октября он организовал крупные тактические учения с боевыми стрельбами. По рассказу Бучина, пятидесятый день рождения 2 декабря 1946 года маршал встретил среди своих войск.

Он продолжал вести двойную жизнь. Внешне он вел обычную семейную жизнь, первый за девять лет отпуск провел вместе с Александрой Диевной и дочерьми в Сочи. А втайне встречался со своей боевой подругой – Лидией Захаровой, приехавшей к нему в Одессу. Узнав о продолжении этой связи, Александра Диевна уехала в Москву. Наверное, она не очень тужила оттого, что оставляет разрушенный на 75 % город, в котором, как и во всем Советском Союзе, люди голодали. Каждую ночь матери подбрасывали своих изможденных дистрофией детей к казармам, в надежде, что «Красная армия о них позаботится» [758] Свидетельство Анатолия Генатулина // Grandeur et misere de l’Armee rouge. P. 128. .

Но Сталин еще не закончил с Жуковым. Его следовало еще больше унизить, еще сильнее изолировать, заставить просить прощения. Летом 1946 года заместитель министра Вооруженных сил Булганин приехал в Одессу с инспекционной поездкой. Жуков не явился на вокзал встречать его, что должен был сделать, соблюдая субординацию. Булганин пришел к выводу, что Жуков по-прежнему относится к сослуживцам грубо. 23 августа 1946 года Булганин доложил Сталину об одной находке, сделанной очень кстати: «В Ягодинской таможне (близ г. Ковеля) задержано 7 вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью. При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит Маршалу Жукову. Указанная мебель направлена в Одесский Военный Округ с сопровождающим капитаном тов. ЯГЕЛЬСКИМ… Вагоны с мебелью 19 августа из Ягодино отправлены в Одессу. Одесской таможне дано указание этой мебели не выдавать до получения специального указания. Опись мебели, находящейся в осмотренных вагонах, прилагается» [759] Военные архивы России. М.: Военные архивы России, 1993. С. 184. . В списке 194 предмета мебели [760] Там же. С. 188. .

Жуков сломался 21 февраля 1947 года, после пленума ЦК, на котором Молотов добился единогласного решения исключить его из кандидатов в члены ЦК. Очевидно, его напугал оборот, который принимали события. Как бы то ни было, в тот вечер он отправил свое первое письмо Сталину: «Исключение меня из кандидатов ЦК ВКП(б) убило меня. Я не карьерист, и мне было легче перенести снятие меня с должности главкома сухопутных войск. Я 9 месяцев упорно работал в должности командующего войсками округа, хотя заявление, послужившее основанием для снятия меня с должности, было клеветническим. Я Вам лично дал слово в том, что все допущенные ошибки будут устранены. За 9 месяцев я не получил ни одного замечания, мне говорили, что округ стоит на хорошем счету. Я считал, что я сейчас работаю хорошо, но, видимо, начатая клеветническая работа против меня продолжается до сих пор. Я прошу Вас, т. Сталин, выслушать меня лично, и я уверен, что Вас обманывают недобросовестные люди, чтобы очернить меня» [761] АПРФ (Архив Президента). Ф. 3. Оп. 58. Д. 304. Л. 208 // Октябрьский пленум 1957. С. 19–20. .

Не получив ответа, Жуков через шесть дней пишет новое письмо Сталину, копии которого отправляет Жданову и Булганину:

«Товарищ Сталин, я еще раз со всей чистосердечностью докладываю Вам о своих ошибках.

1. Во-первых, моя вина прежде всего заключается в том, что я во время войны переоценивал свою роль в операциях и потерял чувство большевистской скромности.

Во-вторых, моя вина заключается в том, что при докладах Вам и Ставке Верховного Главнокомандования своих соображений я иногда проявлял нетактичность и в грубой форме отстаивал свое мнение.

В-третьих, я виноват в том, что в разговорах с Василевским, Новиковым и Вороновым делился с ними о том, какие мне делались замечания Вами по моим докладам… Я сейчас со всей ответственностью понял, что такая обывательская болтовня безусловно является грубой ошибкой, и ее я больше не допущу.