Сара Корбетт - Дом в небе

– Я убью тебя. Давай деньги! – отчетливо проговорил он мне в ухо.

Все закончилось быстрее, чем я успела полностью осознать случившееся. Я механически протянула ему кошелек – там было около трехсот долларов мелкими купюрами, примерно половина суммы, что у меня оставалась до конца путешествия, и он растворился среди толпы. Меня пробил озноб. Я стояла на месте как вкопанная. Мимо спешили женщины, низко склонив голову под паранджой, мужчины толкали свои велосипеды. Я заплакала – первый раз за многие месяцы или даже годы. Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Все инстинкты покинули меня, я могла только плакать. Мой головной платок и моя короткая абайя не помогли мне слиться с толпой. Все понимали, что я чужая, иностранка. Я стола и всхлипывала, что со стороны, наверное, выглядело по-детски нелепо, но я не могла ничего с этим поделать. Впервые в жизни мне вдруг захотелось домой, к маме. Мне захотелось оказаться на знакомой улице, в месте, где я своя. Вокруг стали собираться любопытные. В конце концов кто-то привел солдата афганской армии, и он нашел таксиста, который согласился подвезти меня бесплатно.

Почти все оставшиеся деньги я потратила на билет в Пакистан. Оттуда я добралась до Дели и улетела домой. Кровоподтек справа под ребрами, оставшийся после того случая, не сходил еще несколько недель. Он болел, менял цвет и наконец исчез. Но я хорошо запомнила предупреждение – точно звездочка, оно сверкало в конце моего семимесячного путешествия, будто в этом месте я дошла до последней черты: не суйся в Афганистан. Но пусть даже так, внутри у меня продолжал вспыхивать огонек, путеводная звезда, которая вела меня все это время, и он словно говорил мне: только вперед.

Примерно восемь месяцев спустя, зимой 2006 года, я впервые повстречала Найджела Бреннана. Найджел – худощавый парень во флисовой куртке, шортах-карго и походных ботинках – одиноко сидел на пустой веранде с книгой в руках. Дело было в одном из отелей Аддис-Абебы, столицы Эфиопии. Все лето и осень я работала в Калгари, откладывая деньги на новое путешествие, и к моменту нашей встречи уже пять недель находилась в пути. Я планировала шесть месяцев провести в Африке и на Ближнем Востоке – денег должно было хватить.

Я долго мечтала отправиться в Африку – с самой первой своей поездки. За пять недель я успела побродить в Уганде и Кении, поездить на автобусе по широким прериям. Африка вызывала у меня чувства сродни благоговейному ужасу. Потные городские толпы и бескрайние равнины, поросшие колючками. Африканский пейзаж разительно отличался от того скалистого великолепия, которое я видела в Афганистане, и от тяжелой роскоши Южной Азии. Даже небо было другое – плоское и широкое, как большая синяя эмалированная тарелка, опрокинутая над землей.

Добравшись до Аддис-Абебы, я начала страдать от одиночества, так что Найджел будто ждал меня, хотя на самом деле он просто нашел тихий уголок, чтобы почитать. Но не успел он устроиться на продавленном диване, что украшал крыльцо дешевого отеля «Баро», как подъехало мое такси. Я сразу почувствовала его притяжение.

На вид ему было лет тридцать пять. В руках он держал толстую книгу в знакомой мягкой обложке – трилогия Пола Теру «Сафари Черной звезды», культовый роман путешественников. Я сама читала его дважды. Вначале были такие строки: Новости из Африки всегда плохие. Поэтому меня и тянет в Африку.

– Привет, – поздоровалась я, проходя мимо, – как дела?

Он поднял голову. У него были голубые глаза и орлиный нос. Он был очень привлекательный, несмотря на по меньшей мере трехдневную щетину.

– А… – сказал Найджел, будто проснувшись, – хорошо. – И снова уткнулся в книгу.

На стойке я показала свой паспорт и получила ключ от номера ценой десять долларов в сутки. В номере была тусклая лампочка, тонкий двуспальный матрас на полу, коврик в пятнах неизвестного происхождения и маленькая ванная. На полочке в ванной лежала пачка африканских презервативов – обычная практика как для страны в целом, где СПИДом болен каждый пятый, так и для гостиницы, совмещающей в себе публичный и гостевой дом, где останавливаются молодые импульсивные искатели приключений. Я отодвинула презервативы в сторону, почистила зубы, вынула из рюкзака пачку сигарет и пошла знакомиться с парнем, который сидел на крыльце.

Сигареты – это универсальный способ расположить к себе собеседника. На улице любого города сигареты обменивают на ценную информацию или, например, разрешение воспользоваться туалетом. Путешественникам они дают повод поговорить и поделиться впечатлениями.

Я плюхнулась на соседний стул и достала сигарету.

– Вы не против, если я закурю?

– Пожалуйста, курите. – Он пожал плечами, вынимая свою пачку.

Найджел был австралиец, живущий в Лондоне, профессиональный фотограф. Он приехал в Эфиопию по заданию Комитета международного розыска, дабы продвигать благотворительные проекты. Он был здесь один и планировал остаться в Африке еще три месяца.

Мы разговорились. Сначала о книге Теру. Потом я спросила, как он стал фотографом. Найджел рассказал, что полюбил фотографию во время путешествия по Индии несколько лет тому назад, а вернувшись домой, поступил в колледж, чтобы иметь возможность заниматься любимым делом профессионально. Мне это жуть как понравилось – ты путешествуешь, а тебе за это платят деньги. Потом снятые тобой пейзажи и портреты рассматривают в журналах люди, которым не хватает смелости поехать и увидеть это все в натуре. Я и сама годами питалась чужими фотографиями и чужими впечатлениями о дальних странах. Выходит, он не просто фотограф, а фотограф, который способен изменить жизнь других людей.

У Найджела были худые мускулистые икры и сильный акцент. Он много смеялся и производил впечатление успешного, уверенного в себе человека, который живет именно так, как ему всегда хотелось. И это ему шло.

Вечерело. Я встала, потянулась и сказала, что мне пора отдыхать, так как я валюсь с ног от усталости после долгого перехода.

– До завтра, Найджел?

Он взглянул на часы:

– А у меня автобус в шесть. Я сегодня уезжаю в Харар.

Харар. Я знала из книг, что это исламский город-крепость в восточной части Эфиопии, древний центр торговли примерно в десяти часах езды от Аддис-Абебы.

– Что ж, спокойной ночи, – сказал Найджел. – И удачных путешествий.

И он снова взялся за книгу.

Я была разочарована. Он даже не попросил моего имейла! Может быть, тут и пролегает граница между журналистами и простыми путешественниками?

Придя к себе в комнату, я долго не могла уснуть. Мысли о Найджеле не давали мне покоя. Кажется, он тоже запал на меня, хотя и пытался не показывать виду…