Сара Корбетт - Дом в небе

Просмотрев на ноутбуке свои рабочие записи, я придумала текст о красоте и отчаянии Могадишо. Я писала о войне, засухе, инфляции, из-за чего в стране разразился жуткий голод. Я описывала очереди у пункта питания и опасности, подстерегающие людей на улице. Я рассказала о женщине по имени Халиимо, которой пришлось бежать с семьей из Центрального Сомали, когда один из детей умер от голода. У нее я взяла интервью. Я приводила данные Всемирной продовольственной программы, отражающие размах бедствий в Сомали, хотя цифры мало убеждают, пока не увидишь все собственными глазами. Тем не менее я писала, что более трех миллионов сомалийцев страдают от голода, в том числе каждый шестой ребенок.

Закончив писать, я перечитала статью несколько раз, добавила фотографии с пункта питания и кликнула «отправить».

Сеть Wi-Fi в «Шамо» работала отвратительно, скорость была низкая, связь все время обрывалась. Через десять минут сигнал пропал, и я получила сообщение об ошибке. Так повторялось несколько раз. Я наблюдала, как синяя полоска медленно ползет вправо и замирает. Сегодня пятница. Скоро газета в Канаде должна выйти в печать.

В тот вечер нам с Найджелом устроили пир. Сначала молодой симпатичный официант в ресторане принес жирную уху, потом большое блюдо с запеченной целиком рыбой. Далее были свежие лобстеры в соке лайма. Мы съели сколько влезло, запивая манговым соком. Затем официант принес спагетти, блюдо козлятины, бананы и корзину с булочками. Когда мы наконец сказали, что хватит, он еще успел принести разрезанную на ломтики папайю и предложил чай.

После ужина Найджел пошел в общую гостиную и сел смотреть по телевизору Олимпиаду из Пекина, а я вернулась в номер и снова попробовала отправить мое сообщение с фотографиями. Опять на экране выскочила ошибка. Поздней ночью, когда прошли все сроки, я решилась на последнюю попытку. И – о чудо! – связь не прервалась. Через пятнадцать минут ожидания мой текст и фотографии отправились адресату на другом конце света.

Статью напечатали пару дней спустя, в понедельник, в выпуске «Адвоката» под заголовком: «В Сомали или нигде».

К тому времени я и сама буду служить живой иллюстрацией этого заголовка. В понедельник я буду неизвестно где.

Потом я поняла, что нас пасли, наблюдали за нашим отелем. Они знали, что мы там живем. В точности не знали, кого они берут, но знали, что иностранцев. Все было спланировано заранее – насколько может быть спланировано похищение: ружья смазаны, силки расставлены, наняты исполнители, подготовлено надежное место, чтобы нас спрятать. Возможно, нас сдал кузен кузена того официанта, что работал в ресторане. Возможно, виноват был наш блестящий черный «мицубиси», на каких разъезжают миллиардеры. Глядя на такую машину, редкий сомалиец не захочет поживиться за счет ее пассажиров. Скорее всего, кому-то из служащих отеля – водителю, охраннику – предложили деньги за информацию о наших передвижениях. Словом, кто-то – уж не знаю кто – нас продал.

В субботу двадцать третьего августа Найджел с утра надел розовую рубашку с орнаментом пейсли и дизайнерские джинсы. Мы спали на противоположных концах нашей королевской кровати. Это нас напрягало. Он посылал имейлы своей девушке в Шотландию, мне один раз позвонил из Багдада мой приятель – американский журналист, с которым я недолго встречалась. Что до Найджела, то, разлюбив его, я пока не умела быть ему другом. Быть коллегами у нас получалось немного лучше.

За два с половиной дня в Сомали мы увидели лишь малую часть того, что хотели увидеть, поскольку остальное было слишком опасно. Теперь мы возлагали надежды на прибытие канадского военного корабля, конвоирующего судно с гуманитарным грузом. Мы побывали в Старом городе, где было относительно спокойно, увидели белые заброшенные итальянские виллы, бассейны без воды, видевшие лучшие дни. В больнице мы видели множество гражданских с огнестрельными ранениями, без рук и ног. Всякий раз, когда мы выходили из машины, нас окружали вооруженные автоматами Калашникова охранники. Несмотря на оружие, мне казалось, что они не слишком бдительно нас охраняют.

Жаркое солнце светило в окно, кричали петухи. Найджел повязал на шею красный шарф и надел огромные авиаторские очки с синими стеклами. В таком виде он собирался на встречу с командой угандийского минного тральщика. Я решила, что не поеду. Мне хватало шипения и грохота взрывов с соседней улицы – мины рвались прямо у нас под боком.

– Ты прикалываешься? – спросила я.

– А что такое?

– Здесь нельзя так одеваться, Найдж. Африканские солдаты тебя не поймут. Это просто невозможно.

Когда-то мне нравился стиль Найджела, его любовь к ярким цветам и дизайнерским маркам одежды. Но сейчас это казалось признаком инфантильности. Бросив на меня испепеляющий взгляд, он снял шарф и очки, но остальное оставил как есть.

Внизу Аджус сообщил нам, что минеры сейчас высаживаются на угандийской военной базе близ аэропорта, но ехать сегодня к ним «не самая лучшая идея», зато он обещал уточнить, можно ли проехать в лагерь беженцев, куда нам не удалось попасть накануне. Начальником в лагере была Хава Абди, знаменитый сомалийский врач-гинеколог, которая открыла у себя на ферме первую и единственную в стране клинику для женщин. Когда в 1991 году началась гражданская война, она позволила беженцам расселяться на своей земле, и теперь их число перевалило за девяносто тысяч. Тем временем, несмотря на угрозы Аль-Шабаб, доктор Хава продолжала работать и расширять свою клинику. Еще она вела образовательную программу для женщин. Две ее дочери, отучившись на Западе, вернулись, чтобы ей помогать. Словом, мне было бы очень интересно взять у нее интервью.

– Подождите, я должен сделать несколько звонков, а потом скажу, можно ли сегодня туда ехать, – пообещал Аджус, набирая на телефоне номер. – Через полчаса мы будем знать точно.

Ферма доктора Хавы находилась в двадцати километрах к западу от нашего местоположения, прямо за городом. Участок дороги в границах Могадишо контролировали правительственные войска. Но дальше начиналась дикая земля, территория боевиков, неподвластная ни Переходному правительству, ни миротворческим силам Африканского союза. Аджус предупредил, что пара солдат, что нас охраняют, не смогут выехать туда. За городом нам потребуется другая охрана, что обойдется в сто пятьдесят долларов.

Аджус обо всем договорился. Через несколько километров за последним армейским блокпостом нас встретят новые охранники. Помимо Абди и водителя нас будет сопровождать начальник охраны в лагере доктора Хавы, который уже выехал в отель. Логистика была безупречная. Кроме того, нам было не с чем сравнивать. Ведь я не могла сказать что-то вроде: «А вот в прошлый раз, когда я выезжала на территорию, которую контролируют боевики, мы делали так…»