Эрнест Генри Шеклтон - В сердце Антарктики

Мы знали, что обязаны жизнью капитану Ивенсу, его терпеливым, тщательным поискам, здравым суждениям и прекрасному знанию моря, а также преданному выполнению долга его офицерами и командой. Невозможно описать, какая благодарность переполняла в эту ночь мое сердце за все радостные события прошедшего дня. Последняя моя мысль в том неясном промежуточном состоянии, которое отделяет бодрствование ото сна, хорошо выражена в словах гимна, великолепно исполняемого Ивенсом Уильямсом:

Я позволил себе кратко резюмировать результаты нашего путешествия. Нужно отметить следующие факты. Общее расстояние, пройденное нами от мыса Ройдс до Магнитного полюса и обратно до склада на леднике Дригальского, составляет около 2028 километров, из них 1191 км мы перетаскивали сначала одни сани, потом другие. На протяжении всего пути мы везли сначала несколько больше полутонны груза, а под конец немного меньше полутонны. Остальные 837 километров от склада на леднике Дригальского до Магнитного полюса и обратно тащили сначала 304 килограмма, но к концу осталось около 205 кг, так как к моменту возвращения на склад мы израсходовали и керосин.

Все путешествие с санями заняло 122 дня. Из них пять дней мы провели в палатке во время сильных снежных бурь и пять дней – отчасти делая опыты по приготовлению пищи на жировой кухне, отчасти заготовляя запас тюленьего мяса – на поход от моря на высокое плоскогорье; кроме того, три дня ушло на разведки, магнитные наблюдения и т. п. Таким образом, мы покрыли расстояние в 2028 км за 109 дней пути, делая в среднем по 18,5 км в день.

Перед началом похода мы заложили два склада, но так как они отстояли от зимовки только на 16 и 24 км, то существенной помощи от них не было. У нас не было вспомогательной партии; если исключить помощь, оказанную автомобилем при устройстве этих ближних складов. Весь путь мы сами тащили сани; в редких случаях пользовались ветром.

Путь по морскому льду сначала был удовлетворителен, но от мыса Берначчи до Ледяного барьера Норденшельда сильно мешал изломанный паковый лед и встречавшиеся одновременно высокие твердые снежные гряды. В конце октября, в ноябре и частично в декабре таяние поверхности соленого снега, забивавшего полозья и мешавшего полозьям скользить, сделало движение с санями чрезвычайно трудным. Кроме того, на морском льду – особенно на последнем отрезке пути по нему – мы все время подвергались риску, что буря внезапно сломает лед вокруг и отнесет нас в открытое море. Несомненно, широкие полосы чистой воды в морском льду на южной стороне ледника Дригальского, которые мы застали там 30 ноября, свидетельствуют, что мы добрались до glacies firma [136]только-только вовремя.

Затем возникло грозное препятствие в виде ледника Дригальского, с его широкими и глубокими пропастями, крутыми гребнями и трещинами; переход через этот ледник оказался столь трудным, что нам понадобилось две недели, чтобы пересечь его, хотя ширина его лишь немногим больше 32 км. На другой стороне ледника Дригальского оказалось открытое море, вынудившее нас идти к берегу по поверхности ледника. Затем возникла трудная задача – найти дорогу на высокое плоскогорье. Она вызвала попытку пройти вверх по леднику горы Нансен. Несколько случаев, когда сани едва не погибли в трещинах, сильная буря и глубокий снег, выпавший после нее; потом наше отступление из этой области высоких ледяных гребней и лабиринта трещин; отказ от намеченного маршрута вверх по оконечности ледника Беллинсгаузена; успешное восхождение по маленькому боковому леднику, и, наконец, «черная лестница» к югу от горы Ларсена.

На высоком плоскогорье трудно было дышать, дули пронзительные ветры при низкой температуре; пришлось с большим трудом, временами прямо против бури тащить сани через широкие ледяные волны и высокие заструги. Мы страдали от трещин на губах, пальцах рук и ногах, от истощения, вызванного недостаточным рационом. Здесь нас постигло разочарование, когда мы обнаружили, что Магнитный полюс переместился вглубь от того положения, которое мы первоначально ему приписывали. Когда ценой больших усилий, наконец, достигли полюса, нам пришлось идти с санями форсированными переходами по 25–30 километров в день, чтобы в срок достичь берега в надежде, что «Нимрод» нас подберет.

Затем, выбрав трудный путь вниз по оконечности ледника Беллинсгаузена, мы испытали большие трудности при переходах через ледяные гряды. Дальше пришлось с трудом пересекать поверхность, покрытую «ледяной черепицей», рвы во льду, образовавшиеся от талой воды во время нашего пребывания на плоскогорье. Вслед за этим прошла последняя сильная снежная буря; при тусклом освещении, в снегопад, мы потеряли направление и, наконец, остановились перед глубоким барранкосом, который впоследствии получил название залив Спасения.

«Нимрод» забирает Северную партию

Ледник Дригальского

Но наши испытания были не единственными и не самыми большими испытаниями, связанными с экспедицией к Магнитному полюсу. Много разочарований, опасностей и трудностей перенесли капитан, офицеры и команда «Нимрода», когда искали нас вдоль пустынного и большей частью недоступного берега протяжением в 320 километров. Сколько раз они принимали за флаг склада черные точки на берегу, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении тюленями или пингвинами. Сколько раз солнечный зайчик от отражающей поверхности ледяной грани принимали они за сигнал гелиографа. Об этом знают лишь те, кто испытал эти разочарования. Сколько раз судно едва не садилось на мель или же оказывалось почти затертым в плавучих льдах, когда пыталось подойти поближе, чтобы лучше видеть берег при поисках нашего склада! Смельчаки, рисковавшие своей жизнью ради спасения нашей, не станут об этом рассказывать, но тем не менее все это правда.

В результате нашего путешествия к Магнитному полюсу и обратно Моусон смог закончить свою непрерывную триангуляционную съемку, связав гору Эребус и гору Мельбурн, и таким образом с приблизительной точностью нанес на карту очертания береговой линии, положение и высоту нескольких новых гор. Мы с ним собрали коллекцию геологических образцов, сделали на побережье ряд зарисовок и записей, особенно по гляциологии. Моусон также заснял ряд фотографий, а Маккей определил при помощи гипсометра высоты посещенных нами мест на плоскогорье. Моусон произвел также серию магнитных наблюдений, а я собрал некоторые метеорологические сведения. Сводка этих работ дана в научном приложении к книге, более же подробные данные будут приведены позже в научных трудах экспедиции.