Евгений Плющенко - Другое шоу

У нас с Алексеем Николаевичем была абсолютно честная позиция: мы никого не подкупали и, если давали интервью, говорили все как есть.

Мишин и родные старались не показывать мне эти статьи, берегли мою нервную систему. Но информация просачивалась отовсюду. Оказывалось давление, это было неприятно, выбивало из колеи.

Кстати, после ухода Ягудина из спорта журналисты, которые писали обо мне гадости, переметнулись на мою сторону и попытались себя вести так, словно мы друзья. Естественно, работать с ними я не стал.

Да и как можно утверждать, будто мои программы — и «Кармен», и «Майкл Джексон» — были слабыми, именно благодаря им я выигрывал все турниры в этом сезоне! Я брал только золото, я «порвал» всех своих соперников. Настало время, когда Ягудин стал проигрывать мне на главных соревнованиях, и напряжение между нами достигло апогея. Он начал допускать ошибки, был психологически подавлен, не выдерживал конкуренции.

Предолимпийский чемпионат мира в Ванкувере, где я оказался на голову выше всех, окончательно выбил почву из-под ног моего основного соперника. Тогда он и его тренер обратились к известному спортивному психологу Загайнову. И тот, анализируя ситуацию, говорил тогда про Ягудина: «Леша, увидев Женю на льду, заранее настраивался на проигрыш». Это правда. Моему ослабевшему сопернику требовалась сильная рука.

Кто такой Рудольф Загайнов? В мире спорта о нем ходят настоящие легенды, его даже называют черным магом спортивной арены.

Рудольф Загайнов — психолог, несомненно, очень талантливый. Он работал со многими спортсменами, психологически настраивал их на победу. Лично я никогда с ним не сталкивался, но сталкиваться с теми, кому он «помогал», приходилось. У многих до сих пор остался неприятный осадок от общения с этим человеком. Загайнов заставляет спортсмена ненавидеть своего соперника. Ненависть — чувство отвратительное. Да, есть спортивный азарт, есть стремление победить. Но ненавидеть кого-то — это ужасно! По-моему, в первую очередь следует учиться уважать своего соперника. Если ты побеждаешь и при этом относишься к проигравшим тебе с уважением — это высший пилотаж.

Но есть люди, которые способны на страшные вещи. Когда Загайнов только-только начал работать с Ягудиным, поползли странные слухи. Нам писали письма, моей маме звонили и предупреждали: «Сделайте Жене хорошую защиту. На Олимпиаде его загипнотизируют, сглазят, закодируют. Произойдет что-то непоправимое, если вы не примете меры». Мы не верили во всю эту ахинею и старались быть выше домыслов и сплетен. Потом, когда прошло время, у меня были встречи с профессиональными психологами. Из общения с ними я понял, что возможно все: есть и силы, и специальная техника, которая помогает победить спортсмену, или, наоборот, помогает его сопернику проиграть. И я не исключаю, что в Солт-Лейк-Сити именно психолог Рудольф Загайнов помог Ягудину стать олимпийским чемпионом.

Я упал на короткой программе. Этот четверной прыжок я знаю как «Отче наш». Мне кажется: разбуди меня ночью — и я его прыгну без единой помарки. На тренировках все шло великолепно. И вдруг… Выходя на четверной прыжок, я увидел силуэт Загайнова. Он находился как раз напротив меня. Я поймал его тяжелый взгляд.

Я очень хорошо оттолкнулся и ровно вылетел. Но потом случилось что-то необъяснимое. Кто-то словно приказал мне: «Раскрывайся! Иди на приземление!» И я послушался, хотя было еще рано. Я до сих пор не могу понять, откуда появился этот сигнал, каким образом он достиг моего мозга.

После короткой программы я оказался четвертым. И опустил руки.

Мне позвонила мама:

— Женя, ни в коем случае не расстраивайся. У тебя еще одна программа — произвольная. Иди и делай свою работу!

Мама вдохнула в меня уверенность. Я снова был на подъеме. И в произвольной программе сделал все четверные и тройные прыжки четко и правильно, без единой помарки.

Интрига — кто станет чемпионом в одиночном катании среди мужчин на Олимпиаде-2002 — держалась до последнего, пока на лед не вышел Алексей. Когда он откатал свой номер, мне стало ясно: я проиграл.

Уже после Олимпиады я много раз прокручивал запись своего выступления, свое падение с четверного прыжка. На самом деле в тот момент я был в отличной форме. И таких падений у меня не было в жизни никогда. При любом раскладе я не мог не так повернуться. И до сих пор осталось ощущение, будто меня потащила за собой какая-то непонятная сила. Что это было?..

Может, в том, что произошло тогда, на Олимпиаде-2002, и проявилось какое-то влияние Загайнова. Но если это так, этому человеку не позавидуешь: давно известно, что к тем, кто использует свою энергетику и силу в неправильном направлении, со временем весь негатив возвращается бумерангом, и они страдают от этого еще больше, чем их возможные жертвы.

Я стоял на второй ступеньке пьедестала почета и чувствовал себя лузером. А когда церемония награждения закончилась, ушел к себе в номер и провалился в тяжелый сон. Проснулся посреди ночи оттого, что не мог дышать. Я задыхался. Попытался встать и понял, что не чувствую ног. Не помню, как добрался до номера Мишина. Позвали врача. У меня подскочила температура, столбик градусника зашкаливал за сорок.

Понять причину моего состояния никто не мог. У меня взяли всевозможные анализы, но они оказались в полном порядке. Меня осмотрели доктора, но никто ничего не нашел. Все разводили руками и не могли определиться, почему я свалился с такой бешеной температурой. Все склонялись к одной причине — эмоциональное перенапряжение. А через четыре дня я проснулся, встал и понял, что абсолютно здоров. Может, меня на самом деле подвели нервы и разрушающие организм эмоции, а может, было что-то совсем другое…

За эти дни я потерял пять кило — это просто какая-то фантастика! Перед Олимпиадой мы бились, чтобы скинуть хотя бы килограмм, но никакие диеты не помогали. А тут сам собой, в одночасье, ушел такой серьезный для меня вес. Я вошел в эту болезнь совершенно внезапно и так же внезапно из нее вышел…

В России нас встречала мама. Увидев меня — худого и бледного, с синяками под глазами, — она заплакала:

— Женя! Это нечестно!

— Мам, не плачь! — Я обнял ее. — Следующую Олимпиаду я точно выиграю, вот увидишь!

И я сдержал свое слово.

Вернувшись из Солт-Лейк-Сити, мы вместе с Алексеем Николаевичем анализировали наш проигрыш. Мы не пытались обвинять друг друга в этой ситуации, да это было бы и неправильно. Перед Олимпийскими играми мы вместе настраивались на победу. И вместе проиграли.

Пожалуй, мы сделали большую ошибку, приехав на игры слишком рано, за две недели до начала соревнований. Мне кажется, я реально перегорел, ведь на тренировках все получалось идеально. К тому же у меня не было «олимпийского» опыта. Для чемпиона Солт-Лейк-Сити Алексея Ягудина это была вторая Олимпиада. За четыре года до этого, в Нагано, он стал только пятым. Ягудин старше и опытнее меня — это тоже сыграло свою роль.