Евгений Плющенко - Другое шоу

На одной из пресс-конференций Алексей Ягудин сказал:

— Меня воспитала Тарасова.

Это неправда.

Ягудин под руководством Мишина стал чемпионом Европы и чемпионом мира. Воспитал и вырастил его Алексей Николаевич, именно он научил его кататься, научил технике. Он действительно отдавал ему все.

В спорте бывает всякое. Случается, что спортсмены уходят от тренеров. Если испортились отношения, если ты видишь, что тебе уделяют недостаточно времени, если понимаешь, что младшие в твоей группе становятся серьезными соперниками и начинают тебя обыгрывать. Но не стоит при этом проявлять неблагодарность к человеку, который слепил из тебя чемпиона. Уйти и потом на каждом углу говорить неправду — это не по-мужски.

Представляю, что чувствовал Мишин, когда слышал эти слова. Как ему было обидно.

Алексея Николаевича предал еще один ученик.

Андрей Грязев приехал из Перми, и Мишин его принял. Делал для него все: поставил технику, научил делать обороты, поднял до определенного уровня.

Андрей общался с Ягудиным, когда тот уже жил в Америке. Вот в голове у Грязева и отложилось: Тарасова — хорошая, Америка — супер. И ему так захотелось за океан! Ну, он, конечно, уехал.

И, оказавшись не нужен ни Тарасовой, ни Америке, вернулся домой, в Россию.

Когда-то мы все катались на одном льду, три будущих олимпийских чемпиона — Урманов, Ягудин и я.

Мишин тогда говорил:

— У меня сейчас группа, с которой я могу соревноваться со сборной мира! И не факт, что проиграю.

Да, мы все были в одной группе. Но командой никогда не были. Одиночное фигурное катание — это индивидуальный вид спорта, где каждый — только за себя. И нам было трудно на одном льду.

Когда Алексей Урманов ушел, оставались мы с Ягудиным. Два спортсмена, которые соревнуются между собой. У обоих — очень хороший уровень, оба готовы бороться за первое место.

Мишину, наверное, нужно было работать с нами раздельно: на одной тренировке заниматься с одним, на следующей — с другим. Чтобы мы не видели и не мешали друг другу. И тренер при этом уделял бы достаточно времени и внимания обоим своим ученикам. Но тогда эта мысль почему-то никому не пришла в голову.

Позже, когда к Мишину приехала тренироваться Лена Соколова, я сразу сказал:

— Алексей Николаевич, я не буду с ней кататься. Она должна тренироваться на одном льду, а я на другом. Если хотите, чтобы был результат, всем должно быть уделено достаточно времени.

Тогда было принято решение, что мы будем тренироваться на разных льдах.

С Андреем Грязевым мы тоже не катались на одном льду. У меня не было никакой ревности, но тренироваться на общем катке я отказывался категорически.

Нас разделили — это пошло на пользу обоим, появился результат.

И я очень рад, что тогда Алексей Николаевич прислушался к моему мнению, рад, что со временем мы научились слушать друг друга.

Отношения мои с тренером менялись на протяжении многих лет.

Сначала он, естественно, был начальником, командиром, боссом. С ним нельзя было спорить, выражать свое мнение, делать нужно было только то, что он скажет. Я долго его боялся.

Но постепенно отношения менялись, перерастали в дружеские, уважительные. Алексей Николаевич стал со мной считаться. И это давало свои результаты — когда серьезно занимаешься любительским спортом, спортсмен и тренер обязательно должны слушать друг друга.

У нас давно уже такого нет: я — начальник, ты — дурак.

Бывают тренировки, когда я точно знаю, что в этот день мне не стоит делать, предположим, четверной прыжок. Алексей Николаевич понимает, что это не блажь. Просто в данный момент мой организм не готов к бешеным нагрузкам.

— Давай займемся чем-нибудь другим, — предлагает он в таких случаях. — Будем делать другие элементы, полегче.

Когда изо дня в день постоянно тренируешься, одним из слагаемых успеха становится отдых. Хотя бы ради хорошего результата. Случалось такое, что я чувствовал: все, я «объелся» тренировками, меня от них уже тошнит.

Звоню Мишину:

— Алексей Николаевич, я не могу прийти сегодня. Нужна пауза.

— Хорошо, давай сделаем паузу.

Это очень важно, когда спортсмен и тренер — два профессионала — понимают друг друга. Многие тренеры используют палочную систему, диктуют своим спортсменам:

— Никаких «нет», приходи, будем работать!

Они давят. И в результате проигрывают. Когда начинают анализировать свои ошибки, главных ошибок не видят, им кажется странным: вроде все правильно делали, а ничего не получилось.

Мишин прекрасно понимает, что ни с того ни с сего я не буду увиливать от тренировок, лениться. И если прошу паузу, значит, она мне действительно необходима.

Сейчас очень много фигуристов учится по системе Мишина. Но мы ее постоянно разрабатываем и совершенствуем.

Вообще-то мне не нравится, что российские тренеры работают с нашими соперниками по всему миру. Но их можно понять — ведь надо выживать, зарабатывать. В России раньше даже у прославленных тренеров такой возможности не было.

Однажды я предложил Алексею Николаевичу:

— Тренируйте иностранцев по какой-нибудь другой системе!

— Женя, я не могу! Когда работаю, я выкладываюсь полностью.

В результате с системой Мишина хорошо знакомы знаменитые фигуристки Саша Койн и Мишель Кван, а также мои соперники Стефан Ламбьель и Брайан Жубер.

После Олимпиады в Солт-Лейк-Сити мой главный на тот момент соперник Алексей Ягудин ушел из любительского спорта в профессионалы. Я не испытывал к нему неприязненных чувств, он выиграл все, о чем только можно было мечтать. А для меня все начиналось сначала.

Но в какой-то момент я расслабился. Я забыл одну вещь: время идет и постепенно подрастают конкуренты. Дыхание в затылок, которое я ощущал на протяжении нескольких лет, исчезло. Но неумолимо приближалось чье-то новое, незнакомое дыхание, которого я еще реально не чувствовал.

Это произошло неожиданно. В 2004 году, на чемпионате Европы, я проиграл своему неожиданно подросшему сопернику, французу Брайану Жуберу. Тогда все газеты кричали о моем проигрыше.

И я понял, что расслабляться ни в коем случае нельзя, надо бороться дальше. Лучшим быть трудно. Если просто хороший спортсмен может позволить себе проиграть, мне нужны только чемпионские титулы, ведь за последние годы у меня уже выработался имидж победителя.

И спустя несколько месяцев я восстановил статус-кво, снова став чемпионом мира.

А потом случилась беда.

В 2005-м, за год до Олимпиады в Турине, я выиграл чемпионаты России и Европы. Все шло идеально.

Но уже на чемпионате Европы я почувствовал сильные боли в области паха. Подумал, что потянул мышцы или нанес себе легкую травму. Не обратил внимания, решил: пройдет как всегда.