Евгений Примаков - Встречи на перекрестках

Так на момент написания этой главы выглядели события вокруг Косова. Ситуация, конечно, была еще далека от нормализации. Но совместными усилиями, в которых далеко не последнее место занимала Россия, все же удавалось зажечь свет в конце тоннеля этого одного из самых опасных международных конфликтов конца XX века.

Свет этот был погашен натовским ударом по Югославии. Это было настоящим потрясением для России. Все российские политические силы без исключения выступили против развязанной НАТО войны. Как руководитель правительства, я летел в США на встречу совместной комиссии, возглавляемой с американской стороны А. Гором. Соединился с ним по телефону с борта самолета (это было за несколько дней до американского – я не ошибся: скорее американского, чем натовского – удара по Югославии). Вице-президент Гор на прямо поставленный мною вопрос не мог дать гарантии, что удар не будет осуществлен хотя бы во время моего пребывания в США.

Вызвав командира корабля, я сказал: возвращаемся.

– Как, не будем садиться в Вашингтоне, ведь до посадки три с половиной часа?

– Нет, в США садиться не будем. Если не хватит горючего до Москвы, совершим промежуточную посадку.

Самолет развернулся над Атлантическим океаном и промежуточно сел в Шеноне.

Очень понравился мне комментарий остроумного Н. Фоменко, который «пересыпает» своими шутками рекламные объявления «Русского радио» – люблю слушать его передачи, находясь в автомашине. Перефразируя Гоголя, Фоменко сказал: «Не всякий премьер долетит до середины Атлантики».

Другие отозвались на мое решение по-разному. Но в обществе в целом – я это почувствовал, – несомненно, преобладала поддержка.

О ближневосточном конфликте мне писать и легко и трудно. Занимался я им годами, наблюдал ситуацию и с близкого и с дальнего расстояния, писал о нем и в репортажах, и в статьях, и в книгах. Вроде бы, кажется, знал немало. Но как трудно разобраться в хитросплетении ближневосточных событий, даже будучи, как тебе представляется, знакомым с историей, с характером людей, с истинными причинами многих коллизий.

И тем не менее ретроспективный анализ, да и сегодняшние наблюдения и оценки приводят к выводу об упущенных возможностях, неиспользованных ситуациях, непродуманных решениях. Это относится не только к тому периоду, когда ближневосточный конфликт рассматривался через призму конфронтации двух сверхдержав, но справедливо для времени, которое наступило после окончания холодной войны.

В немалой степени этому способствовали неверные предположения, «мифы», укоренившиеся в сознании политиков и широко распространившиеся в мире.

Первый из них – предположение, будто на Ближнем Востоке могло или может утвердиться состояние «ни войны, ни мира», которое в конечном итоге приведет к закреплению территориального статус-кво.

Я был в Москве главным редактором радиовещания на арабские страны во время тройственного англо-франко-израильского нападения на Египет в 1956 году, последовавшего за национализацией Гамаль Абдель Насером компании Суэцкого канала. Тогда все мы были на грани мирового столкновения. Такой уникальный и сверхэффективный демарш, как совпавшие во времени окрик со стороны Вашингтона в адрес Англии, Франции и Израиля и предупреждение СССР о возможной перспективе удара ракетами по напавшим на Египет, остановил войну, но не предотвратил развитие событий, которые уже при перегруппировке (США однозначно приняли сторону Израиля) вели к веренице новых вооруженных столкновений.

При этом происходило медленное изменение соотношения сил сторон. Или, точнее, при сохраняющемся военном превосходстве Израиля он платил все большую цену за военную победу или за контроль над ситуацией, возникшей после вооруженного столкновения.

В 1967 году я был в Каире корреспондентом «Правды» во время так называемой шестидневной войны, начатой Израилем после неудачной и неоправданной «игры мускулами» Каира. Может быть, Насером и была неправильно интерпретирована фраза маршала А.А. Гречко, в то время командующего войсками Варшавского договора, который, очевидно желая показать, насколько хорошо работают советские военные советники в Египте, сказал ему, что египетская армия «может успешно решить любую задачу на данном театре». Но СССР не подталкивал Египет к силовому нажиму на Израиль – нас зря обвиняли в этом.

Мы, находившиеся в Каире, хорошо знали от наших военных специалистов о положении дел и настроениях в египетской армии, о необходимости многолетней работы для достижения должного уровня ее боеспособности.

Между тем в 9 часов утра 6 июня срывающимся от волнения голосом я передавал по телефону в газету, что на моих глазах сбит самолет. Это было действительно так: ракета прочертила ярко-голубое небо, вспышка – и самолет рухнул на глазах у ликующих каирцев. Радио непрерывно передавало фантастические цифры об израильских потерях, но самолет оказался египетским, и ракета была египетская. У меня на квартире собрались каирские друзья, а я в это время уже знал от наших специалистов, приехавших с военно-воздушной базы «Каиро-Вест», о том, что египетская авиация, которую так и не подняли в воздух, была уничтожена на земле. Узнав об этом, многие египтяне плакали.

Полный и унизительный для Каира разгром армии, захват Израилем не только Синайского полуострова и сектора Газа, но и западного берега реки Иордан и Восточного Иерусалима, казалось, надолго отодвинули перспективу новой войны. Многие американцы, в том числе занимающиеся проблемами Ближнего Востока в администрации США (за исключением, может быть, Г. Киссинджера, но об этом потом), по-видимому, исходили из того, что установившийся после шестидневной войны территориальный раздел продлится десятилетия, а за это время политически все утрясется.

Мы думали иначе. В мае 1973 года В.В. Журкин и я выступали в Нью-Йорке в Национальном совете внешней политики. Аудитория была высокопрофессиональной, состояла из политологов-ученых, аналитиков из Государственного департамента, ЦРУ, других организаций, Государственных и частных, связанных по своей деятельности с Ближним Востоком. В штыки были встречены наши прогнозы о неизбежности арабо-израильской войны в ближайшее время, о том, что инициатором могут выступить арабы и впервые применить «нефтяное оружие», заблокировав поставки нефти на Запад. Одна из присутствовавших высмеяла такую «схему», сказав: «Израильтяне полностью контролируют ситуацию, арабы никогда не посмеют и не смогут начать вооруженные действия и тем более бросить вызов всему западному миру». Когда события через полгода стали развиваться по изложенному нами сценарию, – естественно, никто заранее не знал о намерениях арабов, – это было неожиданно даже для наших военных советников в Египте и Сирии и стало причиной серьезного недовольства советского руководства – нам с Журкиным не захотели в очередной приезд в США продлевать визу, и помогло лишь влияние нашего друга Маршала Шульмана, работавшего тогда в Госдепе.