Георгий Блюмин - Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги

Дочь С. Н. Карзинкиной Елена Андреевна (1869–1943), жена писателя Н. Д. Телешова, в свое время известная художница, последняя любовь художника И. И. Левитана. В Яскине однажды едва не побывал друг Левитана А. П. Чехов. 16 июня 1897 года Чехов навестил Левитана в усадьбе Успенское близ Яскина. Чехов прогуливался по берегу Москвы-реки, вернулся в дом к обеду, но не застал там ни хозяина, ни друга. Хозяин-коммерсант Сергей Морозов отбыл по делам, а Левитан ушел пешком в Яскино на свидание к художнице Е. А. Карзинкиной. Путь неблизкий, но Левитанохотник хаживал с любимой собакой Вестой и на куда более дальние расстояния. Я помню годы моей учебы в одинцовской школе № 7, двухэтажное здание которой и теперь стоит напротив одинцовской администрации. Один из моих соучеников Лера Белкин, предварявший меня по алфавиту в классном журнале, хотя и жил в Яскине, но, насколько мне помнится, никогда не опаздывал на занятия.

Чехов тем июньским днем не пошел в Яскино по стопам своего друга Левитана, а просто огорчился одиночеством и уехал из Успенского в Москву. Спустя несколько дней он напишет в письме к книгоиздателю А. С. Суворину: «На днях был в имении миллионера Морозова, дом как Ватикан, лакеи в белых пикейных жилетах с золотыми цепями на животах, мебель безвкусная, вина от Леве, у хозяина никакого выражения на лице – и я сбежал».

Ни господский дом, ни сад и оранжерея, ни храм Иоанна Богослова в Яскине, к сожалению, до нас не дошли. Только в 1986 году, когда здесь велись строительные работы, из земли извлекли небольшой церковный колокол высотой 36 сантиметров и весом в два пуда. Сегодня этот колокол хранится в Одинцовском краеведческом музее. Как отмечал сам И. И. Левитан, совершенно особенным звоном любви звучал для него этот колокол, призывая в Яскино на вечера в музыкальный салон Карзинкиных. Великий русский художник-пейзажист был еще и превосходным декламатором стихов. Особенно нравилось слушателям в исполнении Левитана стихотворение А. С. Пушкина 1819 года, обращенное поэтом к его петербургскому приятелю Н. В. Всеволожскому. В звонких пушкинских стихах прямо-таки звучит стародавний яскинский колокол:

Село Акулово расположилось в 30 километрах от Москвы, на выезде из города Одинцово, справа от Старой Смоленской дороги, и отмечено Покровским храмом 1807 года постройки. И хотя первое упоминание деревни «Окулово на пруде» находим в писцовой книге 1627 года, реально здешнее поселение появилось гораздо ранее. Близость торговых путей обусловила присутствие тут «Окуловских торжищ». «Не обманешь – не продашь», – гласит пословица. В старину слово окула как раз и означало плут, обманщик, сплетник . Отсюда и имя Окул, и фамилия Окулов, отсюда же название деревни Акулово.

История деревни, а затем села Акулова многопланова и разнообразна. В XVII веке кто только не был здешними хозяевами: помещики Загряжские, потом – Сабуровы и Хитрово, затем – потомки сибирского хана Кучума. Веком позже статус села повышается до ранга княжеского, по принадлежности князьям Долгоруковым. Наконец, в конце XVIII – начале XIX века владелицей Акулова становится графиня Варвара Петровна Разумовская, урожденная графиня Шереметева (1759–1824). Это при ней в селе возвели каменный Покровский храм, автором проекта которого ряд источников называют великого русского зодчего Матвея Федоровича Казакова. Еще и в детские мои годы я посещал этот храм. Помню, как мы с бабушкой Марией Ивановной отстояли здесь всю пасхальную всенощную и как потом она разрешила мне присесть отдохнуть на каменных ступеньках бокового входа…

Покровский храм в селе Акулове . Фото В. Вельской

Первая половина XIX века превращает село Акулово в настоящую поэтическую Мекку. Его хозяйкой тогда была поэтесса пушкинского времени Екатерина Александровна Тимашева, урожденная Загряжская (1798–1881). При ней в Акулово приезжали известнейшие русские поэты Е. П. Ростопчина, Е. А. Боратынский, П. А. Вяземский, Н. М. Языков, И. Е. Великопольский.

Выше я назвал имя архитектора М. Ф. Казакова в связи с постройкой в Акулове Покровской церкви. В числе выдающихся построек мастера в Москве – здание Московского университета. А директором университета был назначен просвещеннейший представитель своего времени Иван Петрович Тургенев (1752–1807). Его по справедливости называли «одним из самых добрых и справедливых начальников». Именно тогда И. П. Тургенев приобрел часть села Акулова, перешедшую позже к его старшему сыну Александру Ивановичу Тургеневу (1784–1845).

Тургенев-отец – это сын богатого симбирского помещика, офицер и масон, позже действительный тайный советник. Был адъютантом у генерал-фельдмаршала графа З. Г. Чернышева, взявшего в 1770 году Берлин. Дружба с известным просветителем, журналистом и книгоиздателем Николаем Ивановичем Новиковым (1744–1818) была причиной отправления И. П. Тургенева в ссылку, откуда возвратил его император Павел I.

Тургенев-сын вместе с братьями воспитывался в Московском и Геттингенском университетах. А. И. Тургенев быстро выдвинулся по службе и в 25 лет уже состоял директором департамента иностранных исповеданий. Его ценил сам император Александр I. В 1815–1818 годах он принимает самое деятельное участие в литературном обществе «Арзамас», в котором состояли В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, К. Н. Батюшков и многие другие. Здесь же мы видим и юного Пушкина-лицеиста.

Каждый арзамасец носил кличку, взятую из баллад Жуковского. А. И. Тургенев получил кличку «Эолова арфа». Блестяще начатая карьера прервалась в связи с участием его брата Николая в движении декабристов. Н. И. Тургенева приговорили к смертной казни, от чего его спасло пребывание в это время за границей. Отныне все свое время А. И. Тургенев, человек добрейшей души, посвящает хлопотам за смягчение участи горячо любимого брата и поэтому для встречи с ним часто выезжает за границу.

Одна из таких поездок случилась в 1832 году, когда А. С. Пушкин, П. А. Вяземский и другие провожали Александра Ивановича за границу вплоть до первой почтовой станции в Вяземах. Вполне вероятной выглядит в этой связи их остановка по дороге в Акулове, где был накрыт стол для всегда любившего перекусить Тургенева. Он носил прозвище «Эолова арфа», по словам биографов, за чуткую отзывчивость к новым веяниям, а по не менее справедливым словам друга его князя П. А. Вяземского – за постоянное бурчание в животе. В. А. Жуковский в шуточном стихотворном протоколе заседания «Арзамаса» так рисует Тургенева: