Георгий Блюмин - Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги

Пушкин, Кольцов, Жуковский и другие литераторы запечатлены в начале 1836 года на картине, написанной художником школы А. Г. Венецианова. Но той осенью 1831 года Кольцов приехал в Москву из Воронежа по торговым делам своего отца, что приходилось делать довольно часто. А встреча с Белинским была предопределена их предшествующей перепиской. Великий критик высоко ценил прекрасный народный язык кольцовских писем: «За ночью день уж должен быть, а если захочет ночь его скушать, – подавится!» «Желанью сенца не подложишь: оно насильно требует, что ему надобно». «Русь, раз покажи хороший калач из-за пазухи, долго будет совать руку за ним по старой привычке». Пушкин просил Кольцова присылать ему народные пословицы и поговорки, которые тот знал во множестве. «А если соленое попадется присловье, Александр Сергеевич?» – спрашивал Кольцов лукаво. «Ничего, давайте и соленое!» – отвечал Пушкин.

Они, Белинский и Кольцов, встретились в одной из московских гостиниц. Стояли теплые дни московской золотой осени, и Белинский предложил «проехаться по подмосковной осени», полюбоваться картинами природы и поговорить о творчестве поэта. «Знаете, Алексей Васильевич, – обратился Белинский к новому другу, – Москва ведь хороша сама по себе, а окрест нее места не хуже. Возьмем, к примеру, Звенигородскую дорогу к Саввино-Сторожевскому монастырю, почва песчаная, всегда сухая, воздух настоян сосной. Рядом – река. Конечно, ваши воронежские степи куда привольнее, но нам, петербуржцам, и Москва хороша».

Виссарион Григорьевич Белинский

Алексей Васильевич Кольцов

С утра к подъезду гостиницы подали коляску, и путники отправились в дорогу. Остановились на 20-й версте. Здесь, на взгорье, стоял трактир, известный проезжающим как «Любушкин хутор». Красивая молодая вдова Любушка была тут хозяйкой. В редкие свои посещения Москвы Белинский всегда старался здесь побывать с друзьями. «И от полиции далеко, и кухня у Любушки хороша», – говорил он Кольцову, представляя хозяйке друга. Любушка принесла самовар, наполнила чашки ароматным чаем, появились мед, варенье, творог и свежие крендели. С той поры в переписке с Белинским постоянно Кольцов вспоминает это их путешествие и красавицу Любушку.

Но вот 5 сентября 1839 года в воронежский отцовский дом, где в мезонине жил А. В. Кольцов, принесли письмо из Петербурга. Виссарион Григорьевич Белинский среди прочих новостей сообщил другу о печальной судьбе Любушки. Кольцов был потрясен и тут же взялся за перо. Вечером того же дня, 5 сентября 1839 года, явились на свет стихи, в которых задушевным напевным слогом, столь характерным для поэзии Кольцова, изложена судьба хозяйки и ее хутора. В верхней части листка со стихами поэт вывел аккуратным кольцовским почерком заглавие: «Хуторок (Русская баллада)».

«Хуторок», вскоре ставший народной песней, был впервые напечатан в восьмом томе столичного журнала «Отечественные записки» за 1846 год. В письме к В. П. Боткину от 3 февраля 1840 года Белинский так отозвался о Кольцове: «Богатырь, да и только. Каков его «Хуторок»!»

Робость и застенчивость не позволили Кольцову сразу принять приглашение Пушкина посетить великого поэта на его петербургской квартире в 1836 году. Кольцов отозвался лишь на второе приглашение. Потом он вспоминал: «Вид Пушкина меня поразил: худой, черный, с впалыми глазами и с всклокоченными волосами, он работал в своем кабинете. Множество книг и горы рукописей лежали перед ним». Кольцов назвал себя, и Пушкин крепко пожал его руку и сказал: «Здравствуй, любезный друг! Я давно желал тебя видеть».

Жизнь Кольцова в родном Воронеже была совсем нелегкой. Его отец, торгаш по природе, стремился использовать литературные связи сына в столицах для обделывания всяческих своих коммерческих делишек. Семнадцати лет Кольцов страстно полюбил Дуняшу – крепостную девушку, приписанную к дворовым людям отца, хотел на ней жениться. Отец отослал сына под каким-то предлогом из Воронежа, а сам продал Дуняшу в отдаленную донскую станицу. Много дней и ночей провел тогда Алексей Кольцов в седле, отыскивая любимую, но все тщетно. Кольцов-отец торговал людьми столь же успешно, как скотом или лесом. Эта история оставила нам исключительное по силе чувства стихотворение Кольцова «Разлука» (1840), сразу положенное народом на музыку:

Писатель и литературовед В. В. Вересаев справедливо замечает: «Безымянные народные поэты, равно как и поэты древности, например эллинские, были в то же время композиторами, стихи у них рождались вместе с мелодией и были неразрывно связаны с нею. Мы ничего не знаем о процессе творчества Кольцова, но позволительно догадываться, что и он, сочиняя собственные стихи, пел их. Как бывают «песни без слов», так песни Кольцова в нанесенном на бумагу виде – «песни без музыки».

В этом их сила: они сами просятся на музыку, и ни одного из русских поэтов не положено на музыку столько стихотворений, как у Кольцова. В этом же и их слабость: в них чего-то не хватает, они естественно и настоятельно требуют музыкального дополнения. У Пушкина же стихи уже дифференцировались от музыки, они – музыка сама по себе и легко обходятся без сопроводительной музыки; в них композитор не сопутствует поэту, а борется с ним и почти всегда оказывается побежденным».