Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Я сказал своему коллеге, что предлагаемая линия поведения выглядит довольно ущербной, что ее вполне можно воспринять в виде: «Хорошего не проси, от дерьма не отказывайся».

Он парировал мой выпад версией, в соответствии с которой в этой истине заложена вера настоящих военных в мудрость отцов-командиров.

Как ни странно, но, при моей активной жизненной позиции последующая биография в основном соответствовала этой пассивной заповеди. Я не напрашивался и сразу (или не сразу) соглашался возглавить кафедру учета и финансов, перейти в систему АН СССР, в облисполком, в министерство… И при всем этом пожаловаться на судьбу никак не могу.

Может быть, «отцы-командиры» действительно мудры? Или мне повезло с такими?

Наверняка случаются варианты, когда надо отказываться наотрез. Мне, к счастью, их не предлагали. Мой опыт подсказывает, что с предложениями, имеющими и плюсы и минусы, все же соглашаться следует. Но девушка, сразу «на все согласная», как правило, пользуется у представителей сильного пола повышенным, но неустойчивым спросом. А вот если мы изображаем из себя недотрогу, если мы согласны, но не сразу, не всегда и не везде, цена наших акций взлетает, как цены на нефть после снижения квоты на ее добычу.

С другой стороны, всем известно, что печальное сообщество «старые девы» формируется, в основном, из недотрог.

Где же золотая середина? Универсального ответа на этот вопрос не существует. Каждому приходится искать его самому, на собственный страх и риск.

Два раза я соглашался на предложения моих отцов-командиров очень даже «не сразу». О первом, связанном с переходом на кафедру учета и финансов, я уже рассказывал [137]. Второе не очень «вкусное» предложение я получил в начале 1987 года. Именно тогда меня пригласил к себе на беседу организатор Пермского научного центра АН СССР Ю. С. Клячкин и предложил возглавить Пермский отдел Института экономики Уральского отделения [138].

К этому времени я седьмой год заведовал кафедрой (теперь одной из лучших в университете), третий созыв был членом парткома (число голосов «против» на каждых выборах снижалось). В стране набирала обороты перестройка, начались альтернативные выборы ректоров. Не предпринимая к тому ни малейших действий, я, к своему удивлению, оказался среди трех наиболее вероятных кандидатов (наряду с Владимиром Маланиным и Олегом Тиуновым)…

Академический отдел, куда меня сватали, в городе и в области мало кто знал. А те, кто знал, отзывался о нем неважно. Короче, я отказался.

Через неделю последовало аналогичное предложение от заведующей отделом обкома КПСС Валентины Русейкиной. Вот тут я почувствовал, что дело не только в моих научных и организационных качествах, но и желании «почистить» список кандидатов в ректоры. Отказался.

Директором Института экономики был член-корреспондент АН СССР Валерий Чичканов. Он получил это звание, возглавляя аналогичный институт в Хабаровске. Мы давно знали друг друга, были на «ты», я был членом Ученого совета его Дальневосточного института.

Последовал звонок от Чичканова с тем же предложением. Очень, очень мягко, аргументированно, но отказался.

Следующее приглашение – к секретарю обкома по идеологии Валентину Котову. Отказался.

Проходит месяц. Думал, что все утряслось. Подал документы на заграничную туристическую поездку. И вдруг в субботу – звонок В. Русейкиной:

– С вами хотел бы встретиться Борис Всеволодович (Коноплев), высылаем машину.

Царь Борис! Царь – он и в Африке царь, а в Пермской губернии тем паче. Коноплев не стал терять время на уговоры:

– Товарищ Сапиро, вы собираетесь уезжать из Пермской области?

– Нет, что вы!

– Тогда о чем разговор, если первый секретарь обкома предлагает вам ответственную работу?

– Предлагает?..

– Предлагает! И считает это предложение для вас перспективным.

Мысли крутятся в голове с бешеной скоростью. Отказываться – себе дороже…

– Если первый секретарь предлагает, будем соглашаться…

– Ну и отлично. Вы, насколько мне известно, собираетесь отдохнуть за рубежом?

– ??? Да.

– Поезжайте, отдохните и приступайте к новой работе.

Вполне вероятно, что, если бы этого назначения не состоялось, мне не пришлось бы заниматься реальной экономикой Пермской области, «попасть на глаза» сотням людям, и в том числе тем, кому весной 1990 года пришло в голову благословить меня «во власть»…

Лучше синица в руках, чем журавль в небе

Эта истина тоже спорная. Ее справедливость я оцениваю как пятьдесят на пятьдесят. Как показывает последний пример, большинство моих «журавлей» были ко мне благосклонны и рано или поздно оказывались рядом. В то же время на моей памяти много примеров, когда «синица» оказывалась не только надежной, но и вырастала до размеров упитанного «журавля».

Весной 1990 года, в самый разгар перемен, снова избранный председателем облисполкома В. А. Петров в моем присутствии предложил ректору Пермского госуниверситета Владимиру Маланину высокий пост – заместителя председателя облисполкома по социально-культурной сфере. Владимир Владимирович поблагодарил за доверие и… отказался.

Потому что обладал способностью заглянуть лет на десять вперед, хорошо понимал разницу между работой временной и постоянной.

В начале 1960-х в СССР произошли два знаменательных события: было объявлено о приближении коммунизма и построена Останкинская башня. Никита Хрущев велел оборудовать на ее вершине наблюдательный пункт, оснащенный прямой связью с Кремлем, найти мужика поглазастее и доставить к нему для инструктажа. Инструктаж был краток:

– Как зовут?

– Вася.

– Поручаю тебе, Вася, важнейшее задание: сиди и смотри приближение коммунизма. Вот тебе самый лучший бинокль, удобное кресло… Сиди и бди! Как увидишь, первому звони мне по этому красному телефону. С оплатой не обижу: платить буду, как доктору наук.

Вася занял ответственный пост и стал добросовестно вести наблюдение. Через несколько месяцев, в ясную солнечную погоду, на западе он обнаружил какое-то сооружение. Навел резкость – ажурная башня. Еще подкрутил настройку – на башне человек. Прокашлялся Вася и заорал:

– Эй, ты кто?

– Я француз, Жаном зовут.

– А что за хреновина, на которой ты сидишь?

– Эйфелева башня.

– А чем ты на ней занимаешься?

– Смотрю на приближение кризиса капитализма.

– И сколько тебе за это платят?

– Если в рублях, то шестнадцать тысяч.

Тут набежали облачка, исчезли видимость и слышимость. А информация, вызывающая дурные мысли, осталась.

Через недельку Никита Сергеевич, посетив ресторан «Седьмое небо», поднялся к Васе.