Анатолий Житнухин - Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки

Из книги Шебаршина «…И жизни мелочные сны»:

«После не очень удачного возвращения из командировки в Иран в 83-м я увидел, что многие прежние знакомые и даже приятели как-то перестали меня замечать. Кто холодно кивнёт, а иной и пройдёт мимо, не подав виду, что ещё недавно мы были на дружеской ноге. Это задевало…»

И всё же к моменту возвращения Леонида Владимировича в Центр напряжение вокруг тегеранских дел там заметно спало. Однако долго ещё тяготило его сознание, что в одночасье рухнула с таким трудом и риском возводившаяся структура разведки в Иране. Чувство собственной вины за это не покидало. Поэтому первое же предложение начальства занять вакантную должность заместителя начальника небольшого оперативно-аналитического подразделения ПГУ он принял без каких-либо возражений и без лишних разговоров, которые в тот момент выглядели бы неуместно.

Лаконично, но довольно ёмко Шебаршин описал свою работу в тот период:

«Маленький кабинет на шестом этаже, великолепный вид на окрестные рощи, неспешная, без рывков, спланированная загодя работа — разбор оперативной деятельности отдельных подразделений: изучение документов, беседы с оперативными работниками, анализ работы с агентурой. Дело, требующее большого внимания, тщательности. Несложно найти огрехи в той или иной операции. Ни один вид человеческой деятельности невозможен без упущений и ошибок. Важно разобраться, где эти упущения вызваны стечением обстоятельств, объективными причинами, а где — недобросовестностью, легкомысленным отношением к делу, несоблюдением требований оперативной работы. Такой разбор и доведение его результатов до непосредственно заинтересованных лиц требовали такта. Разведчики сдержанны и дисциплинированны, они спокойно выслушают любое деловое замечание. Но ни в коем случае нельзя недостаточно квалифицированным выводом, грубостью, снисходительностью затрагивать их самолюбие».

Шебаршин — из когорты тех порядочных людей, которые никогда не выпячивают и не превозносят своё «я». Такие люди с неподдельным вниманием и уважением относятся к окружающим, товарищам по работе, умеют ценить их жизненный и профессиональный опыт, помогающий избежать собственных ошибок и просчётов, плата за которые в разведке иногда бывает слишком высокой.

«Было интересно и приятно общаться с коллегами — такими же, как я, битыми-перебитыми, тёртыми жизнью оперативными работниками, — рассказывал Шебаршин. — Часто собирались вместе, как правило за чаем. Поговорить было о чём. Как вёл себя коллега, когда контрразведка организовала его захват и пыталась вербовать. Как не повезло другому коллеге, когда его прошили автоматной очередью в Бейруте и он несколько часов истекал кровью в своей машине. Как явился к нашему работнику в ночное время незнакомый иностранец, оказавшийся шифровальщиком американского посольства. Как сунул человек руку в тайник и был укушен скорпионом и т. п. Множество примеров мужества и робости, находчивости и глупости, везения и неудач — живая ткань нашего существования…»

Эту неофициальную, но чрезвычайно полезную сторону своей работы Леонид Владимирович всегда вспоминал с удовольствием и благодарностью.

В очередной раз повезло ему и с руководством. В этом отношении везёт многим, но не все это ценят, а порой просто и не хотят признавать чьё-то превосходство над собой. Наш герой всегда подмечал сильные стороны начальства, с благодарностью говорил о своих учителях и наставниках, оказавших влияние на его формирование как разведчика и руководителя, способствовавших его служебному росту.

Управление, в структуру которого входил оперативно-аналитический отдел, возглавлял ветеран службы разведки, генерал-майор М. Г. Котов. По характеристике Шебаршина, Михаил Григорьевич — «натура волевая, организованная, с желчной стрункой. Его до крайности раздражали поверхностные суждения, попытки ввести в работу непродуманные конъюнктурные новации. Михаила Григорьевича уважали за широкую разведывательную эрудицию, способность отсеять зёрна от плевел, несколько побаивались за прямоту, а кое-кто и недолюбливал за нетерпимость к глупости и разболтанности».

В этот период Леонид Владимирович знакомится с документом, содержащим ряд замечаний о разведке, которые он охарактеризовал как «толковые». Речь идёт о замечаниях, высказанных И. В. Сталиным в конце 1952 года в ходе подготовки проекта постановления ЦК КПСС «О Главном разведывательном управлении МГБ СССР».

Вслед за Шебаршиным приведём этот документ полностью — он заслуживает того. Итак, Сталин о разведке:

«В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжёлые провалы. Идти в лоб — это близорукая тактика.

Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы были ущемлены его патриотические чувства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотических чувств, это будет ненадёжный агент.

Полностью изжить трафарет из разведки. Всё время менять тактику, методы. Всё время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку манёвренную, разумную. Использовать то, что Бог нам предоставляет.

Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признаёт свои провалы и ошибки, а уже потом поправляется.

Брать там, где слабо, где плохо охраняется. Исправлять разведку надо прежде всего с изжития лобовой атаки.

Главный наш враг — Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку.

Нелегальные резидентуры надо создать прежде всего в приграничных государствах.

Первая база, где нужно иметь своих людей, — Западная Германия.

Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке.

Агенту нельзя давать такие поручения, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально.

В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором — профессоров (привёл пример, когда во времена подполья послали человека во Францию, чтобы разобраться с положением дел в меньшевистских организациях, и он один сделал больше, чем десяток других).

Разведка — святое, идеальное для нас дело.

Надо приобретать авторитет. В разведке должно быть несколько сот человек — друзей (это больше, чем агенты), готовых выполнить любое наше задание.

Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец.

Агентов иметь не замухрышек, а друзей — высший класс разведки.

Филёрская служба, по-моему, должна быть разбита по различным управлениям».