Теодор Гладков - Герои Гражданской войны

Когда Калиновский стал одержимым, когда в нем зажглась идея широкого применения механизированных броневых частей в родной армии? С давней ли поры, когда фанатик-броневик Сергей Деревцов, «неразрывный дружок», подымаясь во весь свой громадный рост, увлеченно рассказывал о бронесилах, громивших Колчака? Или когда под Зябками он сам увидел в бою, в деле танки, грозно надвигавшиеся на врага? Или уже в академии, когда в броневой секции Военно-научного общества он со сдержанной страстью доказывал своим оппонентам — и профессорам и товарищам, — что броневые силы должны обрести самостоятельность, стать полноценным родом войск? Или после академии, в Китае, где он почти два года в должности военного советника («выполнение особых заданий») обучал командиров революционных войск мастерству боевого применения танков?

Крепла, набиралась сил страна, и становились реальностью мечты энтузиаста механизации Красной Армии броневика Калиновского. «Бронетанковые войска, — доказывал он в своих работах, докладах командованию, в беседах и спорах с товарищами, — не будут придатком армии. Они непременно обретут самостоятельность».

И вот на рубеже 20—30-х годов титанические усилия партии и народа на фронте индустриализация страны делают возможным осуществление мощной технической реконструкции всей Красной Армии, ее бронетанковых и механизированных войск.

На смену бронепоездам приходят танки. Новое идет на смену старому! Из рода оружия танки и мотомехчасти становятся самостоятельным родом войск, способным решать на поле боя сложные тактические задачи. В Красной Армии создается Управление моторизации и механизации, и одним из его руководителей партия назначает испытанного боевого командира, инспектора броневых сил Союза коммуниста Калиновского. Он принимается за теоретическую разработку боевого применения броневых и механизированных войск. В журналах «Война и революция», «Военный вестник», «Техника и снабжение Красной Армии», в газете «Красная звезда» появляется ряд статей Калиновского по вопросам применения танков в бою, взаимодействия их с другими родами войск. Но он вовсе не запершийся в кабинете штабной теоретик. Каждое выдвинутое им положение он стремится подтвердить практикой — на опытных учениях войск, в повседневной боевой подготовке танкистов.

Статья «Броневое дело в мировой войне» — итоговая, подводящая черту под прошлым. Та техника, что успешно применялась 8 или даже 5 лет назад, безнадежно устаревает, остается лишь драгоценный опыт, и его надо использовать в будущем. И победа в грядущих битвах, настойчиво доказывает слушатель академии коммунист Калиновский в своей книге «Танки» (1924 г.), не только и не столько в руках тех государств, что сумеют бросить на поле боя подавляющее количество техники. В каждой машине сидит человек, и он, только он, вооруженный могучим современным оружием, сумеет решить судьбы сражений. И здесь нет равных красноармейцу, стоящему на страже своего миролюбивого государства рабочих и крестьян, ибо сознание долга перед своим социалистическим Отечеством, перед угнетенными всего мира делает из красноармейца не только воина, но и революционера.

Неутомимого исследователя интересуют и сложнейшие теоретические вопросы военной мысли. Вместе с товарищем по Военно-научному обществу академии И. С. Колтуновым Калиновский берется с научных марксистско-ленинских позиций осветить запутанный буржуазными теоретиками вопрос «Что такое стратегия?». И товарищи отлично справляются с труднейшей проблемой.

Самые важные, самые животрепещущие вопросы моторизации и механизации современной армии поднимает в своих статьях Калиновский: использование танков и взаимодействие их с пехотой, танки в обороне и танки в наступлении, быстроходные танки во встречном бою и танки в группах дальнего действия… Хорошее знание трех европейских языков дает возможность следить за всеми поворотами военно-научной мысли Запада, давать правильную оценку трудам буржуазных теоретиков.

В ответ на шутливое прозвище «Калиновский — наш, советский Фуллер» он отвечал товарищам: у него нет ничего общего с этим видным военным идеологом английского империализма. Сей теоретик ратует за малые, до предела насыщенные техникой армии потому, что отражает страх буржуазии перед собственным вооруженным народом. Нет, ничего лестного в прозвище «советский Фуллер» он, Калиновский, не находит для себя. Его называют «Красным механизатором» — что ж, это гордое и такое обязывающее

прозвище он принимает. Он гордится дружбой и общностью научно-творческих взглядов с талантливым советским военачальником и теоретиком Владимиром Кириаковичем Триандофиловым, энтузиастом внедрения в Красную Армию передовой техники. Калиновский восхищается широтой и глубиной его знаний, масштабностью его оперативно-стратегического мышления.

У заместителя начальника штаба РККА Триандофилова, у начальника Управления по моторизации и механизации Иннокентия Андреевича Халепского, у своего верного друга и заместителя Сергея Ивановича Деревцова он постоянно находит поощрение и поддержку своих планов и предложений по организации бронесил страны — какими бы трудновыполнимыми и несбыточными ни казались на первый взгляд эти планы.

Что ж, он любит одержимых, и, кажется, он сам из этой же нередкой в Республике Советов категории упрямых мечтателей и вместе суровых реалистов.

Создается первый в стране опытный механизированный полк, и командование им принимает Калиновский. Он горит сам и заражает своим трепетным энтузиазмом, бескорыстной, преданнейшей любовью к делу всех, кто близко знает его. Он готов дневать и ночевать в своем полку. Уезжает с женой и маленьким сыном на летний отдых и шлет оттуда письма с расспросами, советами, рекомендациями, распоряжениями, наконец, не выдерживает и, не закончив отпуска, мчится обратно — в свой «полчок», к своим танкистам, к своим недописанным статьям, книгам, лекциям, методическим разработкам, инструкциям по боевому применению броневых сил Красной Армии.

Весной следующего, 1930 года на базе полка формируется механизированная бригада. В ней — танковый, артиллерийский, разведывательный полки. Заместителя начальника Управления по моторизации и механизации, инспектора бронетанковых частей Красной Армии Константина Брониславовича Калиновского теперь, пожалуй, чаще всего можно было увидеть не в Москве, а в ее окрестностях. Товарищи подшучивали: «Костя Калиновский, видный советский военачальник, явно завидует командиру бригады. Чтобы не смущать красноармейцев и командиров, он вместо своих трех ромбов «большого начальника» надевает гимнастерку со «шпалами»…»