Сборник статей - Личности в истории

Айседора Дункан создавала новый танец. Но для нее он скорее был возвращением к чему-то древнему, изначальному. Духовная свобода, способность выразить в танце то, чем наполнилась душа, – естественная потребность человека.

Ее система не требовала изнурительной и суровой подготовки. Она сама признавалась, что неспособна на это. Слишком порывиста и свободолюбива была ее натура. Движения танца Айседоры были простыми: шаги, легкий бег, невысокие прыжки, свободные батманы, выразительные позы и жесты. Магия, видимо, таилась в глубоком проникновении в музыку, эмоциональной передаче состояния. Чем объяснить восторги огромных залов? Талантом исполнительницы или восприимчивостью публики? Может быть, и тем, и другим. Ее интуитивное понимание музыки было удивительным. Бывало, композиторы, перед которыми она танцевала их музыку, признавались, что именно такими представляли свои произведения.

Ее танцы рождались из видения текущей реки и из прочитанного стихотворения, из произведений искусства и наблюдения за ритмом набегающей волны. Из многодневного созерцания «Весны» Боттичелли родился «Танец будущего»: «Я сидела перед картиной до тех пор, пока по-настоящему не начала видеть, как растут цветы, как танцуют босые ноги, как раскачиваются тела; до тех пор, пока предвестник радости не сошел ко мне, тогда я думала: „Я станцую эту картину и пошлю всем это послание любви, весны и рождения жизни"… Я стремилась найти значение весны через тайну этого прекрасного движения. Мне казалось, что раз жизнь представляет собой такую путаницу и слепые поиски, то, если мне удастся разгадать секрет этой картины, я смогу показать другим путь к полноте жизни и радости».

Она всегда выступала в простой тунике наподобие греческой, которую часто носила и в повседневной жизни. Революционным шагом были голые ноги, не затянутые шелковым трико, принесшие танцовщице прозвище «божественная босоножка». Айседора придерживалась античных взглядов о естественной красоте и гармоничности тела.

Критики писали о ней восторженно: «Дункан танцует естественно, просто, как танцевала бы на лугу, и всем своим танцем борется с обветшавшими формами старого балета»; «Эти прекрасные поднятые руки, имитирующие игру на флейте, игру на струнах. эти всплескивающие в воздухе кисти рук, эта длинная сильная шея. хотелось всему этому поклониться живым классическим поклонением!»; «Каждое движение ее полно такого великолепия и красоты, что ваше сердце начинает биться сильнее, глаза влажнеют, и вы понимаете, что, даже если жизнь ваша счастливая, такие дивные моменты выпадают раз во много лет. Самое необыкновенное – это впечатление, которое у вас остается от этой женщины, даже когда танец окончен и сцена пуста».

Если бы она рассматривала танец лишь как сольное исполнение, то дальше все было бы просто. Достигнув славы, желанная в любой стране, она могла бы продолжать свои триумфальные выступления. Но Айседора была одержима мыслью о школе и об огромном ансамбле, танцующем Девятую симфонию Бетховена.

Первую школу она создала в Германии. Купила виллу в Грюневальде и постаралась превратить ее в рай для детей. Везде картины, греческие барельефы и ее любимые голубые занавесы. Она мечтала, что воспитает детей в духе эллинистической красоты, а ее воспитанники потом будут обучать и развивать других детей, пока все дети мира не станут огромным счастливым танцующим коллективом. В школу набрали сорок детей, которых мадам Дункан, по сути, усыновила, содержала, воспитывала и обучала. Но покрывать расходы становилось все труднее. «Я должна разыскать какого-нибудь миллионера!» – часто восклицала Айседора. Миллионер нашел ее сам. Парис Юджин Зингер, один из самых богатых людей Европы, пришел и предложил взять на себя все расходы по содержанию школы. В своих воспоминаниях Айседора называет его Лоэнгрином, рыцарем-спасителем.

Лоэнгрин стал отцом ее второго ребенка. Отцом первого был великий режиссер-реформатор Гордон Крэг. Верная своим убеждениям, Айседора отказывалась от брака, считая, что он лишает женщину свободы.

Ее дети были прекрасны, подрастали и уже начали танцевать среди других воспитанников. Айседора была счастлива. И тут произошла трагедия. Дочь и сын погибли (автомобиль, на котором они ехали, упал в реку). Горе Айседоры было безграничным. От самоубийства ее удержали маленькие ученицы, окружившие ее со словами: «Айседора, живите для нас. Разве мы – не ваши дети?» Она долго пряталась от людей и не могла выходить на сцену. Со временем острая боль утихла, но рана в душе так и не затянулась. Айседора продолжала заниматься обучением детей, но вмешалась война, школу пришлось закрыть.

Свою последнюю и дольше всего просуществовавшую школу Айседора Дункан создала в нашей стране. Революцию в России она, как и многие, подобно ей, мечтавшие о новом мире, восприняла идеалистически. Когда Советское правительство прислало ей приглашение с предложением организовать школу в России, она поехала не раздумывая. Хотя отговаривали ее все: большевистская Россия внушала ужас. Она верила, что на земле каким-то чудом создано идеальное коммунистическое государство, и собиралась провести остаток жизни одетая в красную блузу среди товарищей, одетых так же просто и исполненных братской любви. Главное – сбылась мечта: государство будет поддерживать ее школу.

Осенью 1921 года в «Рабочей Москве» было помещено объявление об открытии «школы Айседоры Дункан для детей обоего пола в возрасте от 4 до 10 лет». Первоначально детей было больше ста, позже осталось сорок. Больше не удавалось прокормить и обогреть в голодной и холодной Москве двадцатых годов. На эту школу Айседора потратила остатки своих сбережений и была вынуждена уехать из России, чтобы заработать на школу гастролями. После Айседоры школой руководила ее приемная дочь Ирма Дункан.

Айседора была провозвестницей нового танца, но она не создала педагогической системы, не имела значимых преемников. Подражательниц свободной пластике Дункан было предостаточно, но многое в искусстве Айседоры было связано именно с ее необыкновенной личностью и не поддавалось переводу в законченную методику. Ее танец не имел устоявшихся па и позиций, но требовал необыкновенной душевной наполненности. Хорошо написала об этом Мэри Фэнтон Робертс: «Имитаторов Айседоры Дункан не существует, потому что нет других женщин, которые посвятили бы всю свою жизнь тому, чтобы ясно представить, что же такое красота, искренне ее искали и отбрасывали бы все, что не находится в гармонии с простотой и совершенством Природы».

В отличие от танцовщиц, создававших позднее современный танец (Мэри Вигман, Марты Грэхем, Мерс Каннингэм), для Айседоры главным в танце была идея – воплощенная в движении идея свободы, гармонии и красоты. Она никогда не ограничивалась сценой, для нее танец был самой жизнью, а не попыткой создать новую эстетику.