Рольф Грамс - 14-я танковая дивизия. 1940-1945

Однако ничего подобного не произошло. И в то время как в рейхе бои продолжались с прежней ожесточенностью, боевая деятельность на всем Курляндском фронте тоже начала активизироваться, правда пока еще не выходя за рамки боев местного значения. И только в ночь с 2 на 3 мая 1945 года русская артиллерия еще раз открыла огонь одновременно из тысяч орудий. Но он оказался слишком неприцельным, чтобы считаться артиллерийской подготовкой перед крупномасштабным наступлением, и уже через несколько минут приобрел характер обыкновенного «фейерверка». О действительной причине этой канонады вскоре проревели громкоговорители, направленные на немецкие траншеи: Берлин пал…

В штабе группы армий «Курляндия», разместившемся в доме рыбака в Пелци, не придали особого значения тревожным сообщениям, поступавшим из дивизий, занимавших позиции на передовой. Там были заняты более важным делом, чтобы еще беспокоиться о праздновании победы пьяными красноармейцами. В штабе все силы и время отнимала подготовка к перевозке армий по морю в Шлезвиг-Гольштейн, которая в самую последнюю минуту должна была стать реальностью. Здесь каждый час ожидали возвращения генерала Фёрча, который вылетел самолетом во Фленсбург, место пребывания правительства Дёница и Главного командования сухопутных войск, для доклада. В конце концов он привез принципиальное согласие на то, чтобы при эвакуации войск из Курляндии были задействованы все корабли, находившиеся в тот момент в Балтийском море. Но он тут же оговорился, что пока запасы угля недостаточны и сначала их надо пополнить поставками из Швеции. В ответ на это генерал пехоты Хильперт, который в качестве преемника быстро друг за другом назначенных, а затем смещенных генерал-полковников Шёрнера, Рендулича и фон Фитингоф-Шеля в конце марта окончательно принял командование группой армий «Курляндия», издал директиву, которая предусматривала первый отвод войск на отдельных участках фронта и поэтапное оставление Курляндии.

Однако в течение нескольких следующих дней в дивизии ничего не было известно об этих намерениях. Без перерыва продолжалась обычная служба. Как и прежде, дивизия занимала линии охранения, теоретические занятия сменялись изучением материальной части и боевой подготовкой. Каждую ночь команды землекопов направлялись для дальнейшего инженерного оборудования оборонительных рубежей «Либелле I» и «Либелле II» на берегах Вартаи. Даже мелким группировкам, все еще разбросанным в глубоком тылу, и транспортным средствам, которые из-за плохого состояния дорог и нехватки горючего были привязаны к месту своего пребывания, было запрещено возвращаться в свои подразделения. Несколько запросов, касавшихся этой темы, были отклонены еще в первой половине дня 7 мая.

Приказы, поступившие на командный пункт дивизии в Гелци в ночь на 8 мая, разом покончили с затянувшимся временем ожидания, в течение которого терпение и дисциплина бойцов дивизии подверглись такому суровому испытанию. Срочно были собраны все командиры и проинформированы о последних событиях. Затем прошли офицерские собрания в полках и батальонах, и, наконец, рано утром 8 мая весь личный состав дивизии узнал в общих чертах, что же тем временем произошло.

Хотя большая часть солдат и раньше не предавалась чрезмерным иллюзиям, но, как выяснилось, вследствие своей пространственной изолированности она находилась под таким сильным влиянием хора пропагандистских голосов, что оказалась в полной растерянности перед лицом катастрофы, размеры которой осознала только теперь. Особенно суровым и непонятным показалось бойцам требование безоговорочной капитуляции перед всеми союзниками — в том числе и русскими. Из всего этого они могли сделать только один вывод, а именно что западные державы заявили о своей солидарности с большевистскими методами угнетения народов и искоренения инакомыслия. Очевидно, что нигде больше уже не придерживались унаследованной от предков традиции не отказывать в уважении храбро сражавшемуся и презревшему смерть солдату, если он в конце концов был не в состоянии противостоять противнику, имевшему подавляющее преимущество, или, как в случае с Курляндией, в конце войны оставался непобежденным в рядах действующей армии.

Дело в том, что даже нейтральная Швеция окончательно встала на сторону победителей и отказалась поставить уголь германскому Балтийскому флоту. Поэтому первая реакция на все эти новости во всех подразделениях дивизии была одинаковой: растерянность, горькая обида, ожесточение и безмолвное отчаяние. И только немногие старые фронтовики, несмотря на всеобщую подавленность, продолжали сохранять убежденность в том, что «все как-нибудь образуется».

Однако частные боевые приказы, привлекшие всеобщее внимание, которые были объявлены сразу же после общих разъяснений, способствовали тому, что первый шок был преодолен. Поскольку не было возможности вывезти всю группу армий «Курляндия», но можно было позаботиться о том, чтобы по крайней мере часть германских войск избежала русского плена и была переправлена по морю на относительно более безопасную территорию рейха, занятую британскими войсками. Всем морским судам, у которых было топливо, было приказано покинуть свои базы и отправиться в порты Либау и Виндау. Там им надлежало взять на борт в первую очередь всех раненых и от каждой дивизии по одной группе военнослужащих, в состав которой входили один офицер и 125 рядовых, главным образом женатых мужчин, имевших малолетних детей. Затем была предусмотрена — как знак последней признательности за выдающиеся заслуги — отправка резерва группы армий, 14-й танковой дивизии и 11-й пехотной дивизии.

Поскольку согласно принятым на данный момент условиям капитуляции на определенных участках фронта уже с 14.00 должно было наступить перемирие, то с этого момента прекращались любые перемещения войск. Но, с другой стороны, протяженность отдельных маршрутов составляла более 120 километров, поэтому у подразделений дивизии на подготовку к выступлению оставалось всего лишь несколько часов. Нужно было сжечь всю документацию, прежде всего карты и секретные приказы, и уничтожить тяжелое вооружение и бронетехнику. С собой разрешалось взять только то, что человек мог унести: вещевой ранец, личное оружие и боеприпасы. Кроме того, поступило распоряжение привести в негодность места расквартирования и не оставлять ничего, что могло пригодиться русским.

С тяжелым сердцем, но соблюдая порядок и дисциплину, бойцы приступили к разрушительной работе. Осталось даже время на то, чтобы разделить оставшееся на складах обмундирование и продукты питания и раздать военные билеты и другие личные документы. И уже в 8.00 первые колонны двинулись по направлению к своим портам погрузки.