Светлана Луганская - Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции

– Каковы главные трудности сейчас в Сербии?

– У нас прекрасный народ, но, к сожалению, трудностей много. Смертность значительно превышает рождаемость, люди едут в города, создавая там проблемы, деревни пустеют, соответственно, все меньше работают на земле. Земля не обрабатывается, значительна миграция, высок уровень безработицы, из-за которой многие уезжают искать счастья за границей. К сожалению, покидают страну самые образованные, дипломированные специалисты, состоявшиеся люди, инженеры, врачи и многие другие, что отрицательно сказывается на экономике страны. Это плохо для народа. Поэтому мы молимся, чтобы все как можно быстрее стабилизировалось, чтобы изменились к лучшему обстоятельства и тот народ, который остался здесь, мог бы найти работу и хлеб.

Также существует проблема и с большим количеством беженцев из Косово и Метохии, из Хорватии. Она решается за счет государства. Таким образом, обстоятельства весьма тяжелые, и надеемся на Бога, что Он нас не оставит.

– Ваше Святейшество, Церковь имеет влияние на народ, он уважает Церковь?

– Да, хотя эти сведения и относительны, однако, как сообщают СМИ, народ больше всего доверяет армии и Церкви. Я считаю, народ Церкви верит. Политики меняются один за другим, много обещают, не исполняют обещаний, теряют кредит доверия, хотя есть честные политики, которые стараются решать проблемы. К сожалению, такая ситуация не только у нас, она прослеживается в том или ином виде во всех странах, и, очевидно, наше время – это время смуты во всем мире. Значительную роль играют экономические отношения в государствах, а они часто оставляют желать лучшего, так как велика непорядочность тех, кто имеет доступ к материальным богатствам. Люди теряют совесть, а последствия потери совести – ослабление веры, и если мы рассмотрим состояние веры в мире, мы увидим, что здесь существует большая проблема.

– Что бы вы пожелали нам, верующим, в России и Сербии?

– Что я могу пожелать как Патриарх? Прежде всего – хранить нашу веру. Не просто хранить, не просто говорить о ней, но жить по вере, ибо именно так мы можем показать ценность и сущность веры – жизнью. И то, что нам необходимо сейчас, – единство, единство православных. К сожалению, проблемы, существующие в мире, не миновали и нас, и у нас в Сербской Церкви существуют расколы, так же как и в России, в других странах. Так что и нам необходимо единство. А его отсутствие – это тоже одно из последствий ослабления веры, жизни по вере. Таким образом, самым необходимым в наше время является единство.

Архимандрит Йован (Радосавлевич)

Архимандрит Йован (Радосавлевич) – профессор богословия, летописец, один из немногих ныне живущих учеников святого владыки Николая (Велимировича), его справедливо называют «живой историей монашества». В монастырь Жича пришел накануне Второй мировой войны (1938), видел, как эта великая святыня до основания была разрушена немецкими бомбами. Монашеский стаж отца Йована превышает семьдесят пять лет, он связан дружбой с семью ныне канонизированными святыми. Долго находился на Святой Горе, на горе Синай и в Иерусалиме, преподавал в монашеских и богословских школах в Призрене, Остроге, Крке. Автор более двадцати трудов, которые представляют собой своеобразную хронику современной истории Сербской Церкви, свидетель времени, свидетель трагических событий германской, болгарской, венгерской, итальянской, албанской оккупации и коммунистического режима. В Сербии сегодня не найти монаха, священника, которого не связывало бы с этим старцем воспоминание хотя бы о краткой встрече. И по причине возраста, но больше за сердечную доброту и открытость народ называет его не «отец Йован», а тепло и ласково «деда Йован». Направление нашего разговора он определил так: «Кто хочет критиковать, пусть критикует, времена сейчас такие, я же помню много хорошего и об этом буду говорить».

– Отче, вы так рано пришли в монастырь, расскажите, как это произошло.

– Начало моего пути связано с владыкой Николаем [4], мы родом из одного села Лелич, что под Валево. По народному преданию, наши семьи состоят в родстве, это две ветви от двух братьев, которые когда-то там поселились, их потомки – Велимировичи и Радосавлевичи. Владыка Николай хотел, чтобы кто-то из нашего края пришел в монастырь, расспрашивал, узнавал, есть ли кандидаты, а я, тогда десятилетний ребенок, учился в начальной школе. У нас так принято – в семь лет поступают в начальную школу, учатся там четыре года. И как раз на Видовдан (день Косовской битвы), сразу после Духова дня, я окончил четвертый класс. В 1934 году пошел в школу, а в 1938 году решил идти в монастырь.

Владыка Николай посылал к нам миссионеров из богомольческого движения. Он основал это движение, его участниками преимущественно были люди из народа, простые, необразованные, образованных он не брал, так же как наш Господь, который позвал за Собой неграмотных рыбаков, учил и просвещал их. И наш владыка Николай звал простой сельский народ, народ, полный веры, любви, жертвенности и духовной трезвости, учил читать Священное Писание и пересказывать прочитанное людям, преподавать другим основы веры, объяснять, почему мы, православные, крестимся троеперстием, верим в Святую Троицу: Отца, Сына и Святого Духа. Владыка учил основным вещам и всегда подчеркивал, что наш народ не знает много о вере, но знает главное и живет в благочестии. Так это началось.

– Священников не было среди них?

– Духовенства не было, только миряне, но, когда приходили куда-то, должны были сообщить местному священнику и брать у него благословение, чтобы настоятель знал, что это не самозванцы. Тогда их принимали с уважением. Священник объявлял, что пришли богомольцы-миссионеры, и народ собирался. Помню, как в наш дом батюшка приводил миссионеров, собиралось по пятьдесят и по сто душ, пели духовные песни, проповедовали, беседовали. Все это было очень важно для нас – и для детей, и для взрослых. Был у меня брат, в войну погиб, мы с ним разучивали песни, особенно любили петь: «Помоги нам, Вышний Боже». Так было, да. Владыка Николай посылал богомольцев по всей стране, шли, проповедовали, говорили о Боге. После войны народ мало знал о вере, о традициях, слишком долго мы были под турками. И греки делали что-то подобное…

– Ваши родители были верующими? Чем они занимались?

– Отец рано умер, но я его хорошо помню. Он был очень благочестивым человеком, членом христианской общины, вступил в богомольческое движение, основанное владыкой Николаем. Занимался пчеловодством, получал мед и воск, делал восковые свечи. Подогреет воск, потом раскатает, подготовит, а хлопка-то для фитилей у нас нет. Делали льняные фитили, сеяли лен и коноплю. Из конопли еще изготавливали грубую ткань, шили из нее повседневную одежду, а из льна шили нарядные праздничные рубахи, надевали их, когда шли в церковь. Купить одежду тогда негде было. Лен квасили и мяли, чесали и потом сматывали в клубки. Думаю, и в России в те времена так же было. И вот, брал отец такой клубок и делал фитили, по-другому никак. Я смотрел, как он работает, а мне было два-три года, и тоже возьму немного воска, разомну, сделаю свечку, потом прикреплю ее к стене – и горит свечка перед иконой, пока молимся. Так мы в детстве учились церковному поведению. Потом, когда мне сказали, что владыка Николай хочет, чтобы кто-то из нашего края пришел в монастырь, ответил: «Я пойду!»