Светлана Багдерина - Люди и монстры

Всю ночь дождь хлестал не как из ведра — как из прохудившегося дна океана. Струи вгрызались землю, лупили по крыше гостиницы и бились в стекла так, что те дребезжали, из последних сил сдерживая напор взбесившейся воды вперемешку с ветром. Казалось, еще чуть-чуть — и небо, отбросив такие предрассудки, как капли, разом выплеснет все запасы, и случится всемирный потоп, наказание за грехи, как предрекали Дети Радетеля в храмах.

Найз в свои тринадцать лет грешником себя не чувствовал, идти ко дну не хотел, и поэтому, не в силах заснуть, проворочался под грохот ливня ночь напролет: уроженцу засушливого побережья среди такого количества воды с небес было не по себе. То и дело вставал он и на цыпочках, чтобы не разбудить Фалько, своего наставника, подходил к окошку и выглядывал во двор. Не надо ли спасать лошадей? Не подмыло ли гостиницу? Не затопило ли первый этаж, где спали торговцы их каравана? Хотя единственным его настоящим стремлением было увидеть посветлевший край неба, означавший конец дождю.

Ближе к утру его желание сбылось. Ливень прекратился так же внезапно, как начался вечером. Ветер стих, умаявшись дуть, тучи, излившись до последней капли, пропали, и горизонт засветился близким восходом. В свете пробуждавшегося солнца мальчик разглядел двор, покрытый слоем мутной воды с плавающим мусором, представил завалы из упавших деревьев, веток и грязи на дороге, и понял, что сегодня они никуда не поедут. А самое главное — тренировки с утра пораньше не будет тоже. Если весь день впереди, к чему подниматься ни свет, ни заря? А значит, наконец-то, можно спокойно поспать.

Спокойно поспать ему удалось ровно тридцать минут. На тридцать первой не хуже любого грома прозвучал голос Фалько:

— Эй, на корабле! — и перед носом в раму кровати воткнулся метательный нож.

Найз вскочил, не открывая глаз, отбросил одеяло, и обиженно промычал:

— Ну никуда ведь не едем!.. Ну зачем?..

— Если ты никуда не едешь — давай попрощаемся, потому что остальной караван и я с ним выступаем через полтора часа.

Глаза мальчишки моментально распахнулись:

— Но дождь?.. Дороги?..

— Караванщик говорит, что торопится до молодой луны проскочить одно нехорошее место. А точнее, нехорошее оно три дня до и три после.

Фалько стоял у открытой двери умытый, побритый и одетый для спарринга в черные кожаные штаны, коричневую рубаху с закатанными до локтей рукавами и сапоги. Высокий, мускулистый, но поджарый, он выглядел на свои сорок пять и ни днем старше даже после тех испытаний, что выпали на его долю. С зачесанными назад не по моде короткими черными с проседью волосами, с лицом, пересеченным двумя шрамами — через лоб к правому уху и параллельным — через правую щеку, давшими ему кличку «Тигр», он всегда обращал на себя внимание окружающих. Почему-то особенно женщин. Вот и сейчас из-за угла коридора на него глазели служанки, толкаясь, перешептываясь и хихикая, будто на всём постоялом дворе больше нечем стало заняться. Словно не замечая столпотворения за его спиной, гардекор невозмутимо продолжил:

— …Так что если мы задержимся сейчас, в ожидании, пока крестьяне местного графа расчистят завалы…

— Что это за место? — любопытство согнало с мальчишки остатки сна.

— Почему бы тебе не расспросить об этом самого мастера Викле а ́на по дороге? — предложил Фалько и мотнул головой в сторону лестницы: — Давай, бегом, пока не утекли эти чудесные лужи и не высохла эта изумительная грязь! Тебя ждут шестьдесят минут непередаваемого удовольствия!

Как выяснилось через час, удовольствие оказалось не только непередаваемым, но и плохо отмываемым, и поэтому завтрак Найзу пришлось прихватить с собой. Доедал он баранье рагу, завернутое в лепешку, уже на муле, под сочувственными взглядами караванных кумушек и завистливыми — псов. Впрочем, в своем запоздалом принятии пищи он был не одинок: мастер Виклеан, маленький полноватый человечек лет пятидесяти в зеленом костюме и прочном дорожном плаще из шкуры виверны, тоже уплетал свою порцию верхом. Хлопоты по подготовке трех с половиной десятков фургонов в путь по непредсказуемой дороге не оставили времени посидеть за столом и ему.

Встретившись взглядами и увидев если не родственные души, то товарищей по неудобству, оруженосец и караванщик улыбнулись друг другу и направили своих скакунов бок о бок.

За утро вода с дороги ушла, оставив толстый слой грязи вперемешку с ветками, камнями и кусками дерна, собранными ураганом со всех окрестностей. Более крупных препятствий, к счастью, пока не попадалось, и торговцы спокойно сидели на козлах фургонов, любуясь умытым перелеском и небом в пуховках облаков.

— Мастер Виклеан, — дожевав последние крошки и запив водой из фляжки, Найз обратился к попутчику. — Я слышал, мы торопимся, потому что на пути есть какое-то странное место. Это правда?

— Более чем, — улыбчивое лицо купца посерьезнело. Словно потеряв аппетит, он бросил остатки лепешки увязавшейся за ним собаке и вытер ладони о штаны. — Посмотри по сторонам, парень. Видишь?

Найз огляделся. Конечно, он видел — и чахлый лесок с проблесками полян вдалеке, и проплешины глины на крутых обочинах, где потоком был вымыт дерн. И кривые стволы деревьев приметил — столько уродцев в одном месте он не встречал раньше нигде. Но что конкретно он должен был увидеть — или не увидеть?

Не дожидаясь вопроса, караванщик продолжил:

— А теперь вспомни места, по которым мы ехали… ну, хотя бы вчера.

Мальчик наморщил лоб, припоминая — и понял:

— Тут всё вокруг как будто больное!

— Верно, — кивнул Виклеан. — Даже вода в здешних ручьях какая-то нездоровая. Безвкусная. Никто не знает, почему. И так — на три дня пути. И люди тут не живут: ни гостиниц, ни трактиров не встретишь, не говоря уж про фермы. Только замок графа в стороне от дороги, ну да ему за стенами в окружении гвардейцев да стражи не всё ли равно… Но всё бы ничего было — мало ли странных мест по дороге нашему брату попадается, и постраннее видали, но дело в том…

Купец смолк и настороженно оглянулся, словно опасался, что его подслушивают. Мальчик тоже посмотрел на обочину, потом на караван, но кроме Эмирабель и ее дядьки Лунги, пристроившихся на козлах одного из фургонов, никто не проявлял к нему интереса. Эмирабель Ронди, для друзей — Белка, землячка Найза, ехала за границу продолжать изучение алхимии. По крайней мере, так она всем говорила. О настоящей цели знали лишь пять человек: Лунга — ее старый слуга, Фалько, Найз, капитан королевской гвардии Дагон и Дечебал Второй, король Эрегора.