Игорь Синицин - Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя

Если другие дипломаты жили в обычных двух— или трехкомнатных квартирах, то для первого секретаря Б. сняли за большие деньги, несовместимые с его зарплатой, о размерах которой шведы знали хотя бы через прослушку, более роскошное помещение — четырехкомнатные апартаменты. Имелось в виду, что Б. будет давать светские приемы и обеды, на которых легко заводить связи с иностранными гостями. О подобной шикарной жизни в советской колонии до той поры вообще никогда не слышали. Даже дипломаты и начальники из советских учреждений в Стокгольме, как и в других дорогих для жизни европейских столицах, еле сводили концы с концами, пытаясь накопить кто на кооперативную квартиру, кто на автомобиль, а кто на женские тряпки. Больше того, к первому секретарю посольства за казенный счет стала приходить уборщица, которая стала у него чем-то вроде горничной. Такого вообще не бывало даже у советников. Только у посла Коллонтай была прислуга.

Разумеется, шведская контрразведка, одна из сильнейших в мире, заподозрила в Б. не того, за кого он себя выдает. Шведы установили за первым секретарем очень плотное наблюдение. Довольно быстро им удалось засечь контакт советского дипломата с полковником Веннерстремом. Остальное было уже делом контрразведывательной техники.

Высокий штабной чин, полковник Веннерстрем жил в собственном особняке одного из пригородов шведской столицы. Хотя подчас в довольно обеспеченных шведских семьях нет постоянной прислуги, жена полковника, весьма светская дама, держала служанку.

Когда у шведской полиции безопасности СЕПО возникли подозрения по поводу Веннерстрема, в семью Викинга внедрили новую «горничную». Обыскав в отсутствие хозяев всю виллу, она обнаружила на чердаке хорошо запертое помещение.

Специалисты ловко вскрыли его и увидели великолепную фотолабораторию, в которой можно было проявлять микропленки и делать шпионские микроточки для дальнейшей их передачи связному. Однажды «служанка» увидела, как Веннерстрем принес с работы туго набитый портфель и уединился с ним в фотолаборатории…

Через несколько дней после новой тайной встречи первого секретаря Б. с полковником Веннерстремом начальник военно-воздушной секции командной экспедиции минобороны Швеции был арестован. Разразился один из самых громких шпионских скандалов в Скандинавии за десятилетия.

Советский военный атташе генерал Никольский и первый секретарь посольства СССР Б. были объявлены персонами нон грата. В течение суток, прячась от вездесущих фотокорреспондентов, на советском сухогрузе, случайно оказавшемся в стокгольмском порту, они покинули страну…

Помимо признаков, разоблачивших Б. в глазах шведов и советской колонии, я рассказал Юрию Владимировичу о том, что разведчики, работающие «под крышами» советских посольств и других представительств, в отличие от «чистых» дипломатов и сотрудников загранучреждений, получают неограниченные деньги на представительские расходы. Если я, например, на мою обычную зарплату советского журналиста за рубежом мог позволить себе сходить со своим шведским приятелем или коллегой в ресторан или кафе один-два раза в месяц, сотрудники спецслужб все вечера и дни проводят в злачных местах. Это, возможно, делается для того, чтобы в возможно большем круге их местных знакомых потерялись те, кто является настоящими агентами.

Вообще-то рядовые «чистые», как, например, я, совсем не получают представительских денег, которые использует их начальство. Заведующий бюро не выделял мне никогда представительских, хотя и имел на это определенную сумму. Опять же мы, «чистые» журналисты, не обязаны ежедневно поутру ходить в посольство. Но разведчики каждый рабочий день, а то и по выходным вынуждены собираться в своих душных резидентурах, оборудованных спецтехникой против подслушивания. Они получают инструкции, пишут записи своих бесед, готовят шифровки и почту…

Все это заинтересовало председателя КГБ, и он сказал, что дело с машинами и представительскими можно поправить. Он переговорит в ЦК, чтобы и дипломатам, и другим «чистым» сотрудникам их учреждения выделяли больше денег на автомашины и походы за казенный счет в рестораны и пивные. Но вообще-то сотрудникам спецслужб надо бы держаться скромнее.

Я, однако, не уверен, было ли принято положительное решение на Старой площади по этому вопросу. Думаю, что при вопиющей скаредности партийной бюрократии на действительно важные для дела расходы и при фантастической щедрости ее на свои собственные никчемные заграничные командировки, выписываемые якобы для укрепления связей с братскими партиями, проблема представительских для «чистых» осталась нерешенной до самой смерти ЦК КПСС.

Юрий Владимирович был тогда лишь кандидатом в члены политбюро, и его отделяло от самой вершины власти столько препятствий, что он еще задумывался не о том, как прорваться наверх, а об укреплении позиций Брежнева. Мечтая вернуться в ЦК КПСС на должность секретаря ЦК и продвигаться дальше в верхушке партии, он, возможно, размышлял о том, как успешнее всего можно рассечь становившийся слишком влиятельным КГБ, уберечь генерального секретаря и других секретарей от возможных «случайностей». Тогда мы пришли к выводу, что самым оптимальным было бы разделение огромного КГБ на независимые друг от друга спецслужбы — контрразведку, политическую внешнюю разведку, электронную разведку, охрану правительства и обеспечение безопасности важнейших подземных объектов, военную контрразведку, службы подслушивания и наружного наблюдения. Совершенно отдельными от КГБ имелось в виду сделать пограничные войска, которые тогда входили в штатную структуру Комитета госбезопасности.

Я думаю, что Юрий Владимирович обсуждал эту проблематику и с другими своими молодыми друзьями в такой же неформальной обстановке, как и со мной.

К сожалению, когда он стал членом политбюро и приблизился к вершине власти на расстояние протянутой руки, он забыл эту нашу дискуссию, а принялся всеми мерами укреплять и расширять КГБ, что и привело страну к ГКЧП в 1991 году… Кстати, через двадцать лет, с началом реформ, именно такой подход к монстру КГБ, который мы обсуждали с Андроповым, и был принят.

Другой темой наших постоянных споров была проблема колхозного строительства. Юрий Владимирович вспоминал и положительно, и отрицательно потуги Хрущева изменить советскую деревню. Я же, опираясь на опыт стран Северной Европы, ратовал за постепенный переход от колхозов к сбытовой и закупочной кооперации. Я рассказывал Андропову о том, что финские и шведские крестьяне объединяются в сбытовые кооперативы, небольшой аппарат которых занимается по заявкам хозяйств доставкой и сдачей молока на молокозаводы, заключает контракты с фирмами на поставку всякой другой сельхозпродукции, приобретает для своих членов кооператива по их заявкам и со специальной скидкой промышленную продукцию, то есть машины, удобрения, корма… В Финляндии действует по всей стране и большой социал-демократический потребительский кооператив «Эланто», вроде нашего тогдашнего Потребсоюза. Члены этого кооператива — горожане и сельские жители — получают каждый небольшую прибыль в конце года и товары в магазинах «Эланто» со скидкой…