Лев Визен - Хосе Марти. Хроника жизни повстанца

Он заметил в первом ряду настороженные щели глаз полнеющего господина, и они напомнили ему глаза тех, кто жалел на оружие песо, нажитые на табаке и сахаре. Он ненавидел эти глаза, и металл зазвучал в его голосе:

— Война неизбежна; ее как избавления ждет наша родина, и враг бессилен разгромить нас, ибо мы начинаем не авантюру, а революционную войну во имя жизни и справедливости за подлинную свободу…

Невысокий молодой негр протиснулся к сцене и неотрывно глядел на Марти снизу. Он весь тянулся навстречу летящим словам, и, невольно отвечая порыву юноши, Марти чуть повернулся в его сторону:

— Прав человека — вот чего ищут кубинцы в борьбе за независимость… И поэтому, решаясь снова броситься в кровавую битву, мы ищем республики, а не смены формы угнетения, не стремимся заменить хозяина испанца новым господином в американском мундире…

Полнеющий господин сделал недовольный жест, но весь остальной зал взорвался приветственными криками. Марти говорил, чувствуя, что победил в войне за сердца этих людей, зная теперь уже наверняка, что его слова доходят до них и зажигают:

— Конечно, с нами не пойдут легковесные политиканы, нас осудит и барский надушенный патриотизм, ибо трудовой народ пахнет потом, а не розами…

Крики «Вива Куба!» не давали говорить. Марти поднял руку, призывая к тишине. Резкое слово не должно закрывать двери перед истинными патриотами, идти вперед можно, лишь когда все кубинцы будут вместе.

— Но пусть стоящий высоко не судит второпях и односторонне, и пусть тот, кто стоит внизу, не осуждает пристрастно, мучимый тайной завистью… Наша революция быстро роднит героев — богатого наследника с безземельным крестьянином, господина с рабом.

А теперь — довольно слов! Мы должны показать отчаявшимся, изверившимся и впавшим в уныние силу наших идей и крепость наших рук, свое единство и способность идти до конца. Только объединение может дать нам победу.

Так стройтесь в ряды, не теряя ни минуты! Не ожидание, а действие создает народы… Поднимемся во имя настоящей республики, которую мы, люди справедливости и труда, сумеем сохранить, и напишем вокруг звезды на нашем знамени девиз торжествующей любви: «Со всеми и для блага всех!»

Кубинцы Тампы, так привыкшие к пустым речам безответственных ультрареволюционеров, вдруг словно увидели ясный завтрашний день Кубы. Каждый честный человек в зале почувствовал, что судьба родины зависит и от него. Марти обнимали, женщины размахивали красно-бело-голубыми платками, люди смеялись и плакали.

Когда Марти покидал зал, молодой негр тронул его за рукав:

— Учитель, рядом с тобой идет наш хозяин. Мои товарищи-сигарочники послали меня сказать: не верь этому человеку!

— Но он обещает деньги для покупки оружия!

— В Тампе двадцать фабрик, и среди их хозяев есть патриоты. Но этот обманет. Не верь ему, Учитель, мы сами достанем деньги!

Тяжелая рука отодвинула негра, приторно зазвучал голос:

— Дорогой Марти, позвольте выразить вам свое восхищение. Мне кажется, однако, что вы недооцениваете дружественные чувства янки. Вы можете быть уверены: наши североамериканские друзья весьма и весьма заинтересованы в кубинском процветании…

На следующий день, 27 ноября, исполнялось двадцать лет со дня расстрела волонтерами восьмерых гаванских студентов-медиков. С самого утра Марти вел беседы с руководителями патриотов Тампы.

— Вы можете рассчитывать на меня и на всех честных кубинцев, — сказал ему седоусый Бенхамин Герра, владелец нескольких сигарных фабрик. — Вы совершенно правы, нам нужно единство!

Вечером в зале снова было тесно.

Годовщина была печальной, но оптимизм переполнял Марти. Вчера он поднимал Тампу, а сегодня она подняла его, и, быть может, поэтому вторая речь в Тампе стала едва ли не самой сердечной, лиричной и решительной из всех его речей. Он покорил даже тех, кто все еще считал его трусом за отход от Гомеса и Масео в 1884 году и расхождения с полковником Русом. Вера в завтрашний день, в силу нового поколения бойцов прозвучала, когда он вспомнил символичную картину, увиденную из окна вагона:

— Вдруг солнце пробилось сквозь разрыв в тучах, и в ярких и ослепительных лучах этого неожиданного света я увидел, как из-под черных упавших стволов гордо поднимаются над желтоватой травой распускающиеся ветви молодых сосен. Это мы — молодые сосны!..

«Мы — молодые сосны!» Эти слова повторял весь город. Марти узнавали на улицах, подходили, чтоб пожать руку, обнять. А он отвечал на приветствия, целовал детей и разговаривал с каждым так, словно знал собеседника с давних пор.

Он не мог забыть некоторого отчуждения между белыми и черными, бросившегося ему в глаза в день первого митинга, и рассказал Корнелио Брито о «Лиге» и ее борьбе за братство и справедливость. Через час несколько десятков созванных Брито негров основали отделение «Лиги» в Тампе.

Кончался третий день пребывания Марти в Тампе. В праздничных костюмах кубинцы собрались на торжественные проводы, заполнив городской театр. Гирлянды цветов и флаги украшали огромный плакат со словами «Вива Хосе Марти!».

Отзвучал гимн Педро Фигередо [53] Музыка этого гимна, ставшего национальным гимном Кубы, была написана в августе 1867 года. Адвокат и музыкант, любитель из города Байямо, Педро Фигередо одним из первых вступил в отряды мамби в 1868 году и, когда патриоты освободили Байямо, написал и текст гимна. . Рамон Риверо звонким голосом прочел составленные Марти «Резолюции кубинских эмигрантов Тампы». В чуткой тишине прозвучали слова о необходимости «объединения в общем действии, республиканском и свободном, всех революционных элементов». Зал аплодировал, казалось, нескончаемо долго, а потом маленькая Кармита Карбонель, путая недоученные слова приветствия, преподнесла Марти перо и серебряную чернильницу.

Марти вынесли из зала на руках. На вокзал его провожала шеститысячная колонна жителей Тампы. Оркестр пожарников в униформе играл кубинские песни и гимн Педро Фигередо. А Марти, то и дело глухо кашляя, шел во главе невиданного в Тампе шествия и по-человечески просто радовался окружавшим его признанию и уважению, знаменам, музыке и цветам, а еще больше — нескольким листам бумаги, лежавшим в левом внутреннем кармане сюртука, — «Резолюциям».

Прочный фундамент свободы был наконец-то заложен.

На Фронт-стрит его ждал номер «Эль Яра», присланный из Кайо-Уэсо. В редакционной статье говорилось, что Кайо не менее Тампы заслуживает внимания Учителя.

Друзья Марти восторженно обсуждали новые перспективы. Сам он обрадовался едва ли не больше всех, но счел, что статья в газете еще не приглашение. Он дипломатично написал издателю «Эль Яра» Хосе Долоресу Пойо: «Неизменным и давним является мое стремление пожать ваши честные и бестрепетные руки».